Моен Джой - По волчьей тропе

Он наклонился так близко, что почти касался губами ее губ и прошептал, надеясь, что она его слышит.

– Твой цвет глаз идет тебе куда больше.

В ее глазах читалось узнавание. Едва слышно, хриплым голосом она спросила:

– Я что в аду?

Мужчина горько ухмыльнулся и ответил еще тише:

– Когда ты придешь в себя, то это первое, что тебя ждет. Я об этом позабочусь.

Все было готово, и мужчине лишь оставалось наблюдать, как машина увозит девушку на базу. До последнего он не осознавал, что держит в руках ее вещмешок.

Костяшки пальцев побелели от нахлынувших эмоций, и только это выдавало его. Открыв мешок, он обнаружил большую банку с желто-зеленой густой консистенцией. И только тогда он улыбнулся, смотря, как машина скрывается за поворотом.

Девушка пришла в себя за секунду до прихода медсестры. Разлепив тяжёлые веки, она дала себе еще немного времени, чтобы понять, где теперь находится, и оценить свое положение.

От левой руки, свисающей с кровати, торчали трубки, переливающие кровь через специальный фильтр. Очевидно, чтобы очистить кровь от попавшего в нее яда перевертыша. Значит, она в медицинском центре, который спонсировал лагерь.

Нигде больше нет такой белизны полов и фильтров. Стерильная палата ассоциировалась у девушки с идеальной белизной государственной бумаги, только без соответствующих инициалов, из которой играючи сделали маленький куб.

В нем уже поселилось насекомое, наспех соорудившее пару неудобных коек, между которыми висела ширма, такая же белоснежная, как и все вокруг. Девушка ощущала себя этим насекомым, раздавленным и растерянным.

– О, слава богу, вы пришли в себя, Чарли. У вашего организма такой стресс после падения..

Она принялась тараторить и суетливо ходить вокруг койки Чарли. Значит, она не умерла, падение было, и ей ничего не привиделось.

– Простите, вам нужен отдых, а я утомляю вас болтовнёй. Если что-то нужно, то дайте знать, хорошо?

– Да, скажите, ко мне никто не приходил?

Медсестра немного призадумалась и кивнула, удовлетворённая ответом в собственной светловолосой голове, на которой аккуратно и без единой складочки, сидел чепец.

– Нет, никто не приходил. Вы ждете посетителей?

С легкой горечью Чарли отклонилась на подушку и корила себя за нарастающее раздражение. Ну конечно, кто мог прийти к ней, да и зачем. Девушка медленно покачала головой, прикрывая глаза.

Через окно почти не проникал дневной свет, так что сказать, сколько времени она здесь не представлялось возможным. Ей нестерпимо хотелось уйти отсюда и убежать достаточно далеко от ее окружения, в котором она жила вот уже 3 года.

Медсестра уже было направилась к выходу, но остановилась у двери и, будто что-то вспомнив, развернулась на каблуках.

– Никто не приходил.

Повторила она, будто Чарли с первого раза не поняла, что никому до нее нет дела. Все и плевать хотели, что ради банки с жидкостью она чуть не лишилась жизни. Впрочем, стоит ли за это винить кого-то, помимо нее самой .

– Но если вы спросите меня, кто отсюда выходил, то я скажу, что это был высокий мужчина. Широкие плечи, темные вьющиеся волосы, синие глаза. Он прибыл вслед за вами и сидел здесь всю ночь. Сейчас 6 утра, а значит он уехал только полчаса назад.

Лучезарно улыбнувшись замешательству, отразившемуся на лице Чарли, она удалилась из палаты, громко цокая каблуками.

Чарли ощутила, как тело бросило сначала в холод, а после в жар. Ладони вспотели, и она сжала ими простынь . Он был здесь. Прямо здесь, рядом .

Как она сказала? Был здесь всю ночь. Но разве это что-то значит ? Глупое женское сердце забилось чаще, и Чарли даже пришлось шумно выдохнуть, пытаясь совладать с эмоциями.

Аккуратно, пытаясь не мешать трубкам делать своё дело, она села, спустив ноги на леденящий пальцы и стопы пол. Это очень успокаивало, сосредоточившись на этом чувстве, она чуть подправила подушку свободной рукой, чтобы было удобнее лежать, и взгляд ее упал на маленький клочок бумаги, свернутый пополам.

Сглотнув слюну и облизав нижнюю губу скорее рефлекторно, она взяла бумагу в руки. От нее слабо пахло им. Ньордом Джефферсоном.

Она бы никогда не спутала его запах ни с каким другим. Чарли знала и то, почему бумага пахла его одеколоном. Записная книжка всегда хранится в нагрудном кармане его рубашки, под идеально выглаженным камзолом.

Перед выходом в свет он всегда душится ровно 3 раза. На шею, грудь и запястье. Чарли радовало и одновременно смущало, что она знает такие подробности о Ньорде, капитане Ньорде, но также знала и то, что воочию лично она никогда больше не увидит этого интимного действия.