Владимир Лазарев - Последняя история мира

С трудом собравшись с мыслями, Йонна отложил в сторону стилет и начал рассуждать вслух:

– Когда пересечем Анамэло, до нужной нам тропы останется два-три дня пути, но Граница нас больше не защитит, так как идти мы будем по направлению к Башне. Огнестрел может пригодиться в любой момент. Если из него отсыпать даже щепотку пороху, оружие может не сработать. Когда ограбим первую попавшуюся делегацию в Башню, проблема отпадет, но до этого еще нужно дожить. Итак, либо мы впервые за несколько недель устраиваем нормальный ужин, либо, весьма вероятно, погибаем в этих чертовых степях через пару-тройку дней.

Для принятия решения Филу, Флэю и Элен потребовался один взгляд друг на друга, после чего все трое в один голос выпалили:

– Ужин!

Довольный решением друзей Йонна вернулся к своему прежнему занятию.

Уже через несколько минут путники сидели вокруг уютного, хотя и не впечатляющего огня – запалить припасенные угли благодаря пожертвованному пороху не составило труда. С настоящими дровами не сравнить – та же рыба наверняка останется полусырой, – но нищие, как известно, не выбирают. Очистив улов от чешуи и сделав все необходимые надрезы для потрошения, Йонна наконец передал рыбу Элен и присоединился к остальным спутникам в их голодном ожидании. Фил и Флэй времени зря не теряли – из походного мешка вынырнула крупная бутыль с крепким церковным вином. Элен возилась с требухой и недовольно бурчала о несвоевременности попойки, однако ее друзья не прислушивались и вовсю делились друг с другом огненной водой.

Йонна смаковал редкое чувство спокойствия. Ничто, кроме собственных мыслей, не бередило его разум, а руки не заходились постыдной дрожью, унять которую обыкновенно могли только алкоголь и чужая кровь. Компания и обжигающее вино настолько захватили его, что он совсем забыл о рыбаке. Вместо продолжения того разговора, он, устало улыбаясь, вполуха слушал споривших о чем-то Фила и Флэя. Здоровяк Фил морщил лоб в поиске победного аргумента и неистово чесал свою бороду, запустив в нее целиком огромную пятерню. Флэй насмешливо поглядывал исподлобья на бородача, скрестив жилистые руки на груди, и нетерпеливо постукивал носком сапога. Элен с улыбкой участия выкладывала первую порцию рыбьих тушек на походную сковороду. Когда, наконец, все четверо уселись вокруг огня, Йонна стал вслушиваться в нескончаемую беседу добытчиков.

– Итого, получается, сорок семь, – подытожил Флэй, утвердительно покачав головой.

– Всего-то! – усмехнулся в ответ красный от хмеля Фил.

Йонна вопросительно взглянул на Элен, чтобы та посвятила его в суть разговора.

– Членами они меряются, – закатила глаза заскучавшая девушка. – Кто сколько людей убил в бою.

– Почему именно в бою? – обратился Йонна к спорщикам.

– Да потому что в бою обычно дают сдачи, – со снисходительной важностью в голосе отреагировал Фил. – А значит, это оправданное убийство.

Весь немноголюдный лагерь тяжело вздохнул в ответ на старую песню, вновь заведенную здоровяком. У него была потрясающая по лицемерию и раздражительности привычка оправдывать свои неоправдываемые поступки ссылками на тексты Священного Писания. В большинстве случаев его отсылки имели мало общего с общепризнанным учением Церкви Левиафана.

– Вот видишь, – беспомощно развел руками Флэй. – Помоги мне с ним, Йонна, ты в этом больше разбираешься.

Не успел вызванный на подмогу Йонна открыть рот, как его опередил оскорбленный бородач:

– А ты его не приплетай! Лучше разбирается он… Потому что отца святого убил, на это намекаешь? – Фил явно слишком серьезно воспринял непринужденность друзей.

Йонна не переживал. Фил часто демонстрировал свою удаль, когда дело касалось его веры. Сами попробуйте все детство провести в духовной семинарии Левиафана, где за неверное ударение в имени святого можно было схлопотать трещину в ребре.

Тем временем в разговор включилась Элен, явно желая получить долю удовольствия от возмущения друга:

– Кстати, Фил, а как с рыбаком-то быть? Он тебе тоже ожесточенно сдачи давал?

– А то! – со смехом подхватил Флэй. – Забросал нашего святого собственными кишками с ног до головы.

Атакованный со всех сторон «святой» счел разумным не вести неравный спор сразу с тремя оппонентами. Нахмурившись во всю силу густых бровей, Фил сделал несколько больших глотков из бутылки, в порыве опустошить как можно больше запасов бесценного спиртного в отместку обидчикам. Насмешники моментально поняли намерение своего друга и прекратили провокацию.