Екатерина Голубева - Подружка бога

Моя сестра Оля уехала на неделю в Сочи, и жидкость осталась на моём попечении. Припоминаю, что вчера я ввалилась в Ольгину квартиру из последних сил, схватила кота и объясняла ему что-то про гордость, пока он не сбежал. Глупо. Кот наверняка знает о гордости и личных границах намного больше меня. Я затолкала свои вещи в здоровенный пакет вайлдберис и надела что-то чистое из Ольгиного шкафа.

Сестра старше на пять лет, но мы очень похожи – тощие, с длинными руками и лохматыми волосами цвета сухой огородной земли. Раньше за взятую у сестры рубашку я получала по уху. Приходилось жаловаться маме. Не потому что я считала себя правой, а потому что нельзя физически увечить за кусок ткани – таков был мой политический манифест. Тогда мама давала Ольге по уху за агрессивность. А Ольга снова мне – за манифестацию. Счёт всегда был 2:1 в пользу сестры, но я не переставала страдать за политические убеждения.

Пять листков с божьими комментариями я положила в задний карман джинс и пошла пешком домой с улицы Фабричной на Антонова. Я не знаю лучшего способа прочистить голову, чем ходить пешком.

В шесть вечера я встала на колени возле дивана, молитвенно сложила ладошки и посмотрела в люстру. Как делала это раньше.

Привет, дорогой бог. Это опять я.

Извини, что мы давно не разговаривали. Если я с тобой не говорю, это не значит, что я о тебе не помню, и не значит, что я тебя не люблю.

Чтоб ты знал, я тебя не обвиняю в том, что случилось с мамой. И себя больше не обвиняю. Это дело прошлое, и давай не будем к этому возвращаться. Я благодарна тебе за всё, что ты для меня делал и делаешь. Но я хочу тебе напомнить – я человек, у меня есть здравый рассудок. Ты не можешь просто так взять, прочитать мне лекцию в кофейне и ждать, что я без страха и сомнений возьму это себе в сердце. Чтобы жить так, как ты просишь, нужно много силы, смелости и доверия. Я никому не доверяю, я всегда в доспехах. Видел мой дождевик?

Честно, я очень хочу принять всё, что ты наговорил, но слов мне недостаточно. Нет, во плоти мне являться тоже не надо, я этого не переживу! Я сегодня при виде кота чуть в штаны не наложила. Давай мы, ну не знаю, поговорим по-человечески и обнимемся. Язык объятий я понимаю лучше всего. Знаю, ты это можешь. А я тебе обещаю полное доверие.

На закате я вышла из дома и пошла гулять по своему обычному маршруту – от Кофебина до Спасского собора, потом до краеведческого музея и вниз до недостроенного цирка. На перекрёстке возле собора я ждала, когда загорится зелёный и смотрела, как осатанело летят сообщения в рабочий чат. Лицо у меня стало мученическим.

Ко мне подошёл парень в ослепительно белой футболке и в кроссовках таких белых, как будто он ходит в них не по Пензе, а по диснеевским королевствам. Спрашивает, как дойти до Московской. Я объясняю, как дойти. Он просит проводить. И мне ясно – он просто клеится.

С парнями, которые подходят на улице, я не болтаю никогда. Красивые парни заставляют меня смущаться, слишком уверенные – раздражают, а фрики – пугают. Я приготовилась сказать этому туристу, чтобы он воспользовался гугл-картой, но что-то меня остановило. Мне вдруг стало смешно на грани истерики. Смешно от своего занудства и своего недоверия.

Вокруг нас было тихо, не было даже ветра, и у меня в носу был мой любимый летний запах болота и подножной пыли. Свет лежал как-то по-особенному – как будто создатель сумерек выходил сегодня на пенсию и напоследок положил свои самые красивые медово-синие фильтры. Я сказала туристу, что провожу его, если он безопасен. А он сказал, что у меня нет никаких оснований ему не доверять.

Мы разговаривали пять часов подряд, пока рты не устали. Это было нетрудно, потому что я не искала никакого подвоха, не пыталась казаться умнее, интереснее, и загадочнее. Мне попался единомышленник, родная душа, человек моей волны. И мне не прислали его через аналитическое приложение духовной совместимости – я просто нашла его на дороге.

На прощание турист сказал, что очень хочет меня обнять. И мы обнялись. Не как флиртующие новые знакомые, а как друзья детства.

Я вдруг подумала, что со мной в одном городе живут тысячи потрясающих людей, рядом с которыми моё сердце точно пело бы, но я с ними ещё не общалась. Потому что их кроссовки слишком белые. Потому что их манеры слишком резкие. Потому что они выглядят слишком просто или слишком модно. Потому что я только делаю вид, что широко мыслю и глубоко вижу. На деле я обыкновенный недоверчивый пень. И этот пень не представляет, как много у него общего с людьми, которые встали рядом в ожидании зелёного светофора.