Борис Батыршин - Шпага для библиотекаря. Книга 1

– Господь – он, знамо дело, всё видит, и каждого судит по его прегрешениям. Но то будет после смерти, а покуда жив – найдётся и здесь, кому спросить за все твои грехи. Так что думай, Аким, крепко думай – небось, не поздно пока за ум взяться, покаяться!

– пропел я. – Коня тебе взять не позволили, так хоть кинжалом решил обзавестись?

– Слушай, какие джигиты-шмигиты, а? – немедленно обиделся Рафик. – Я тебе что, грузин, чечен? А нож пригодится – ты, вон, с наганом, Гене винтовку дал, даже у тётки твоей ружьё! А мне что же, с голыми руками ходить? Нехорошо это, брат, нечестно!

«…ну да – Кавказ есть Кавказ, война есть война. Стоит только ею запахнуть, и у любого, даже у интеллигентного армянского студента, руки сами тянутся к холодной стали…» Я вспомнил фотографию, которую Рафик прислал мне в девяносто втором. Улыбающийся, бородатый, в замызганном камуфляже, со «Стечкиным» на боку и РПГ-7 на плече, он позировал на фоне подбитого азербайджанского Т-64. Письмо добиралось до меня долго, не по почте, с оказией – и когда я рассматривал этот снимок, то ещё не знал, что он подорвался на «лягухе» [10] ОЗМ-72 —противопехотная выпрыгивающая мина. Активно применялась во всех конфликтах на постсоветском пространстве. и валяется в госпитале без обеих ног…

Меня передёрнуло.

«…не дай Бог, и здесь нарвётся…»

– А ты тётю Дашу попроси, может, уступит свою берданку? – предложил я. – Правда, на велике с ней будет неудобно – длинная, по спине колотится…

– Просил уже. – горестно вздохнул Рафик. – Не дала. Взамен предложила вот это.

И продемонстрировал длинный штык от чешской винтовки в паяных жестяных ножнах с кожаным кармашком-подвесом на ремень – он-то и напомнил мне песенку Боярского из старой советской комедии. Впрочем, какой ещё старой – «Сватовство гусара» выйдет на экраны только в восьмидесятом. Или его по телевизору покажут?..

«…ох уж мне эти временные парадоксы… надоело до чёртиков. А ведь, если подумать – ещё и суток не прошло…»

Подготовка велосипедов к вылазке не затянулась. Мне достался старенькая, но вполне ещё работоспособная «Украина», Рафик оседлал складную «Каму». С третьим велосипедом вышла заминка: подростковый «Орлёнок» даже с выкрученной до упора рулевой колонкой и штангой для седла был мал для любого из парней. В итоге, машина досталась Мати – пусть едет, решил я, здесь и без неё справятся. Тем более, что глядела она на меня такими влажными, обещающими всё глазами…

Я помотал головой, отгоняя грешные мысли. Нам предстоит отнюдь не романтическая прогулка с девушкой, а разведка, быть может, даже разведка боем. Хотя последнее вряд ли. После бегства экипажа телеги на дороге и на опушке леса, окружавшего здание клуба, не было замечено ни души, хотя наблюдение и велось на полном серьёзе: тётка выдала нам ключи от чердака и теперь там постоянно торчал дозорный со стареньким армейским биноклем, позаимствованным, как и Рафиков штык, с музейного стенда.

До Бобрищ, стоящих на месте будущей центральной усадьбы совхоза «Знаменский», мы добрались за четверть часа. Не доезжая сотни метров до поворота, за которым по моим расчётам должно было открыться деревня, я скомандовал сворачивать в лес. Соваться напролом в деревню не стоило – народ там дремучий, могут встретить непонятных чужаков в вилы. Лучше уж сделать крюк, а за перипетиями пейзанской жизни понаблюдать с опушки – тем более, что бинокль у меня тоже имелся, двойник того, что остался у караульщика на крыше ДК.

Деревня гудела растревоженным пчелиным ульем. С трёхсот метров, отделявших наш наблюдательный пункт от окраины, мы, кончено, не могли разобрать ни слова – но ясно видели и скопившуюся возле колодца толпу, и появление вооружённых всадников, и едва не случившуюся стычку. Минут через десять страсти поулеглись, мужики стали расходиться, а верховые, поторчав ещё немного на бобрищевском майдане, развернулись и ускакали. Насколько я помнил местную географию – в сторону господской усадьбы, которая как раз за ближайшей берёзовой рощей, верстах в трёх отсюда. А пейзане тем временем стали стягиваться к противоположной околице, и в руках у них мелькали вилы, дубины и топоры. А просёлок от этой самой околицы ведёт, между прочим, прямиком к нашему ДК…