Дмитрий Гартвиг - Чёрные крылья

– Не можете, товарищ комиссар, приказ командования на этот счёт предельно ясен. Тем более, то, что мы здесь сделаем, всё это будет ради них, – он указал на меня. – Ради тех, кто ещё будет. Дадим им хоть один, призрачный шанс, правильно ведь? Так что уводите пацана, а заодно и всех своих людей. Сегодня потерь будет не больше, чем необходимо.

– Вас понял, товарищ генерал. Разрешите приступить к выполнению приказа? – Александр Сергеевич снова взял под козырёк.

– Разрешаю, товарищ комбат.

Не успел Конев закончить фразу, а Алеутова уже и след простыл. Наш деятельный комиссар побежал раздавать указания. Военное управление было полностью его стихией, и в этом деле он чувствовал себя, как рыба в воде. Я же остался стоять, растеряно глядя на генерала.

Значит, это не сказки? Оружие действительно существует?

– А ты чего стоишь, рядовой? Не слышал указаний?

– Слышал, товарищ генерал.

– Ну, так вперёд. Иди, парень, иди, собирайся. Зайди в госпиталь, пусть тебе жгут снимут. А то потом в суматохе забудешь, не дай Бог до гангрены доведёшь. Дорога вам предстоит неблизкая, а времени мало. Иди, солдат… и помни нас.

Самолёты мы услышали часа через четыре, после того как вышли по направлению к объекту. Алеутов уверенно вёл нас вперёд, он, как оказалось, прекрасно знал и дорогу, и направление. Наш комиссар как раз громко уточнял, что мы прошли примерно две трети пути, когда в небе над лесной чащей лениво и обречённо прополз чёрный силуэт бомбардировщика «Пе-8», окружённого стайкой шустрых истребителей. Шёл он, как и вся ватага, медленно, спокойно и рассудительно, будто понимал, что спешить ему туда, куда он направляется, смысла нет. Там кипит бой, да, бой страшный и кровавый, где каждый из наших бойцов ходит между жизнью и смертью. Вот только, когда над полем брани появится его крылатая фигура, никакой жизни там больше не будет.

Самолёты медленно плыли на запад…

Весь наш батальон, как один, задрал головы и провожал взглядом эту благородную, стальную птицу, несущую свой смертоносный груз. Но та смерть, та необратимая страшная гибель для одних, станет спасением, отблеском надежды для миллионов других. Для жён и матерей гвардейцев Конева, что сейчас ведут безнадёжный бой в изрытых пулями и снарядами траншеях. Для детей, младших братьев и сестёр тех солдат, что сейчас по всей длине фронта сдерживают неотвратимое, механически-расчётливое немецкое наступление. Для престарелых отцов тех мальчишек, что в свои двенадцать лет вынуждены стоять две смены подряд за заводскими станками, производя оружие и танки для Красной Армии. И если спросить у тех солдат, что сегодня сменили нас на переднем крае обороны, что они выберут: свою жизнь или эту слабую, едва тускнеющую надежду для миллионов других их соотечественников, ответ их будет очевиден.

Впрочем, скоро у наблюдаемых самолётов появилась компания. То тут, то там, по всей длине горизонта, небо заволакивали всё новые и новые эскадрильи, сопровождающие, каждая по одному, а то и по несколько стратегических бомбардировщиков. Кажется, сегодня Новиков решил поднять в воздух всё, что у нас ещё могло летать.

Я едва успел подумать: «Значит, всё-таки бомба…»

А потом началась гонка. Гонка, которую я никогда в своей жизни не забуду.

– Батальон бего-о-ом! – заревел, словно воздушная сирена, Алеутов.

И мы рванули. Все как один, убегая от страшного, нечеловеческого пожара. От лютой смерти, которая была уготована генералу Коневу и всем его солдатам. Солдатам, что сейчас отдавали свои жизни ради того, чтобы жили мы. И мы, в свою очередь, в благодарность к ним, во имя самой памяти о них, не имели право этой подаренной нам жизнью пренебрегать.

Бежать быстрее, ещё быстрее. Бежать по-животному, по-дикому, едва не вставая на четвереньки. Перепрыгивать корни и коряги, огибать вековые деревья. Мимо лишайника, обволакивающего древний мокрый камень, подобно зелёному ковру. Мимо едва заметной звериной тропки, мимо лесного ручья и раскидистого дуба, непонятно как выросшего посреди соснового бора. Только вперёд, не сбавляя темп, не останавливаться ни в коем случае.

Наш батальон неожиданно вылетел на лесную поляну. Точнее сказать, это было солидных размеров поле, по непонятной усмешке природы вырвавшее место для своих весенних трав у векового леса. Со всех сторон оно было окружено деревьями и понятно было, что здесь путь наш отнюдь не кончается. До неведомого мне объекта было ещё далеко. Но, тем не менее, мы сделали секундную передышку, на мгновение замерев всем подразделением и разглядывая открывшийся нам простор.