Евгений Биктимиркин - Проводник

Хаш достал из-за пазухи большой ключ и отпер массивную металлическую дверь – одну из тех, на которые часто падает взгляд, но про которые тут же забываешь. За ней следовал спуск в пещеру. Здесь не было источников света, и с непривычки я пригнул голову, словно преклоняясь пред величием тьмы. Пахло сырой землей, а звуки ходьбы утопали в глиняных стенах.

Когда глаза уже привыкли к темноте, Хаш зажег факел и продолжил:

– По преданию, Агна потеряла детей и сошла с ума. Она попросила богов всегда видеть и чувствовать, что с ее детьми. Боги лишили ее зрения, но взамен она обрела больше, чем кто-либо мог пожелать. Она жила за четыреста-пятьсот лет до рождения Стеарана. Она считала, что когда ты сможешь жить, будучи пропитанным осознанием того, что есть «то» и «это», прошлое, настоящее и будущее «все одновременно и всегда», то ее книга тебе не понадобится. Она ходила по миру, жила без собственности, судя по всему, не имея существенных желаний, и пыталась научить тому, чем обладала, достойных. Таких всегда мало. Глупцы не воспринимали ее слова всерьез, даже верить в нее не собирались, а ведь она могла видеть в духовном спектре и внесла огромный вклад в раскрытие в чингарах телепатии.

Мы спускались глубже в нору, петляя, и я не сразу осознал, что мы вышли в огромный зал, и непонятно, как мы здесь могли очутиться.

– Крепость, как и многие другие великие сооружения, воздвигли в местах наибольшего проявления силы.

Мы остановились, и я увидел, что буквально в метре от наших ног разверзлась зияющая пропасть. Природа ее возникновения неясна абсолютно. Не видно следов пород, опаленности, не шумели ключи и реки. Не было ни ступеней, ни дорожки, ни ограды, ни следов чего-либо на стенках. Это была просто яма в тридцать метров в диаметре и гораздо больше в глубину.

Хаш посмотрел на меня и продолжил тем же тоном: ни заинтересованности, ни восхищения – только долг поведать это мне.

– Есть такое понятие «Сплав душ». Это существо, вмещающее в себя волю тысяч, миллиардов, бесконечности. Сплав душ способен знать и влиять практически на что угодно в не зависимости от условий мира, в котором пребывает. Такое существо сродни богу. – Он сделал паузу, и вдруг почудилось, что где-то глубоко внизу бездны колышется едва заметное голубое свечение. Я присмотрелся, но ничего не разглядел.

– Мы на Земле достигаем того же самого, – сказал я ему телепатически.

– Я всем детям давал почитать Книгу Агны, тренировал их, как тренировал бы самого себя. Время не щадит никого, Евгений. Я почти утратил способность гордиться детьми… – Уныние до того явственно почувствовалось, что он даже немного склонил голову.

Вот и слух сыграл со мною шутку. Это был шепот голосов, перебивающих друг друга, нарастающий, но незаметно прекратившийся.

– Просто представь, чего мы достигнем вместе, – я сжал кулак, не чувствуя его. – Интеграцией со всеми поддерживающими разумами, единой волей, что крепнет день ото дня.

Он улыбнулся и посмотрел мне в глаза, и искра там разожглась ярче пламени костра.

– Четырех моих дочерей и пятерых сыновей души не приняли. Надеюсь, они примут тебя.

И он столкнул меня. Голубое пламя и голоса притаились.

Пустота и тишина. Не звенящая, не пугающая – успокаивающая. Просто ничто, но и так сказать не выйдет. Как будто что-то все же было, как будто все стереть еще не получилось. Да и говорить вслух – тоже.

Множество голосов в бешенстве кричали, шутили, насмехались, прощали, поддерживали. С этим буйством не получится договориться – даже понять его невозможно – остается просто оставить, как есть. Когда их бесконечность – кажутся безумцами, глупцами. Когда их меньше – это заметно еще сильнее. И только кажется, что свыкся – вновь за свое. Хочется кричать, но мысли захлебнутся, затеряются.

Проскальзывает видение. В нем множество Евгениев стоят на круглом пьедестале, метров в сто шириной. Хочется со всеми подружиться, сговориться, сделать что-нибудь. Но они разные, хоть и похожи очень сильно. Евгений уже видел их когда-то где-то: один в шрамах, как будто из мясорубки вылез; еще один в костюме вычурном, напыщенный, надменный, хоть и едва держится, чтобы лицо не растеклось. Еще один в очках забавных и перчатках замудренных, улыбается и обалдевает от увиденного. Явно в шаге от безумия и гениальности. И так далее, и тому подобные ребята разного возраста и роста.

И вот они все в серых робах – что-то их сравняло. Позади них открытый космос. Но и он без эмоционального окраса – не хочется съежиться от холода или страха, никуда не швыряет, не бросает. Он скорей похож на выбор. И сразу после он стал наполняться планетами и звездами.