Сергей Чекоданов: Майская Гроза 3

Вмешался ещe один человек, возможности появления которого в данном деле никто и представить не мог. Через сутки после инцидента в филармонии у подъезда дома, в котором проживала семья Егорцевых, обнаружилась делегация лeтчиков во главе с молодым лейтенантом Тимуром Фрунзе. Ни Сашки, ни его охраны поблизости не было, поэтому никто не мог воспрепятствовать делегации 16-го истребительного авиаполка спокойно проследовать до самой двери коммунальной квартиры, уговорить сердобольную соседку открыть эту дверь и вломиться прямо в комнату, где Алeнка паковала свои вещи, с двумя громадными охапками цветов. Дальше пошли торжественные извинения от всего состава полка за недавно назначенного заместителя командира полка Василия Сталина. Уверения, что Тимур знает Василия очень давно, что тот не хотел сказать ничего дурного, что он очень хороший человек и так далее, и так далее. Когда Сашка смог приехать, в комнате уже торжественно пили чай, достигнув полного примирения, и решали, как и когда отвезти Алeнку в полк, чтобы капитан Сталин смог принести ей извинения лично.

Замять продолжение скандала стоило не меньших трудов, чем его раздуть. Лeтчикам пришлось намекнуть, что дело это намного серьeзнее, чем они думают. Честному и храброму, но наивному по молодости лейтенанту Фрунзе сказали чуть больше, переведя его в разряд полупосвящeнных. Спустя два дня, с личного благословления вождя, капитана Василия Сталина и лейтенанта Тимура Фрунзе отправили на Центральный фронт продолжать службу. Алeнку с большими предосторожностями и под серьeзной охраной, от многочисленных поклонников, рвущихся принести ей извинения от всей Красной армии, переправили в закрытый и секретный Зеленоград, существовавший тогда только в качестве административного понятия. Охочие до великосветских сплетен москвичи почесали языки ещe пару недель и всe начало забываться.

Для всех, кроме двух человек. Вначале на адрес старой квартиры пришло письмо лейтенанта Фрунзе для «Самой талантливой певицы Советского Союза», которое Сашка долго вертел в руках, перекладывал с места на место, только что на зуб не пробовал, и, в конце концов, пошeл с ним к старшему майору Зайцеву. Тот побурчал, не желая перекладывать ответственность на себя, но всe же принял решение. Письмо переправили дальше. А вскоре обратно на фронт улетело ещe одно письмо. И поехало.

Андрей не возражал. Дело молодое. Когда же ещe доверять бумаге чувства и надежды, как не в молодости. А наметится что-то серьeзное, тем лучше. Тем более в этой войне есть у лейтенанта Фрунзе все шансы уцелеть. По личной просьбе Ворошилова молодого и отчаянного, но совершенно неопытного парня на серьeзные боевые задания вначале не выпускали, давая тому приобрести лeтный опыт. Затем прикрепили к опытному пилоту с десятком сбитых самолeтов противника, в надежде, что тот сумеет сберечь парня от необдуманных поступков.

Да и сама обстановка в воздухе в корне отличалась от того, что было в конце сорок первого года войны реальности Андрея. Люфтваффе агонизировали. Воевать с двумя противниками сразу оказалось выше их сил, даже если враги не согласовывают своих действий. Геринг гонял своих лeтчиков с одного советского фронта на другой, противодействуя воздушным армиям Красной Армии, но каждый раз оказывался в проигрыше, так как противник мог легко создать численное превосходство в любой точке Восточного фронта, просто подключив к боевым действиям несколько полков или дивизий соседней воздушной армии. Не особо напрягаясь при этом.

Ещe хуже было дело в самой Германии. Англичане наносили воздушные удары по городам Германии чуть ли не каждую ночь. Противодействовать им было чрезвычайно трудно. Если советские дальние бомбардировщики можно было подловить вблизи стратегических объектов, то англичане могли сбросить бомбы куда угодно, лишь бы это был населeнный пункт. И не заморачивались с точностью бомбометания, высыпая свой смертоносный груз по площадям. Правда, при всей стихийности бомбардировок ни один немецкий военный завод от действий английской авиации до сих пор не пострадал.

Господин Черчилль верен своим принципам как никогда.

Андрей уже прошeл пару сотен метров отделявших его новое место жительства от здания института. Хоть и была в его полном распоряжении служебная машина, он использовал еe только в случае спешки или плохой погоды. А сегодня солнышко расщедрилось совсем не по-весеннему, позволяя оставить дома надоевшую за зиму шинель. Щеголяли в кителях и другие военные, которых в данном городе было абсолютное большинство. Вернее, большинство носило военную форму, имея при этом к армии весьма опосредственное отношение, как и сам Андрей. Нося воинское звание полковника, был он скорее кабинетным учeным, а точнее научным руководителем, озабоченным общенаучными вопросами, пусть, и работала основная часть его исследований прежде всего на оборону. Можно было, конечно, носить и гражданскую одежду, но привычка великое дело. Привык он за два года присутствия в данном мире к личности военного. Напрягала только необходимость постоянно отдавать честь спешащим по своим делам другим людям в военной форме.