Георгий Синайский - Чем чёрт не шутит. Том 2

В весёлом расположении духа, Яков, шутя, справился с основной массой высококалорийных и восхитительных блюд, заказанных им, и, вальяжно откинувшись на спинку кресла, медленно потягивал через соломинку молочный коктейль. И тут, он увидел вошедшего в кафе некоего господина, в зелёном плаще, зелёной шляпе с зеленоватым пером, в армейских брюках защитного цвета и зелёных резиновых сапогах. На ум Якову пришли слова и мелодия песенки, которую он тихонько и напел: «По улице ходила большая крокодила. Она, она – зелёною была. Увидела китайца, и цап его за яйца! Она, она – голодною была!» Китайца в кафе не оказалось, и зелёный господин, обратив лицо к Якову, направился к его столику. На глазах незнакомца поблёскивали тёмные стёкла очков в роговой оправе, а видимая часть кожи лица – до усов и бороды, была зеленоватого оттенка, и это, как показалось Якову, было результатом морской болезни, подхваченной на водных качках или житейских бурях.

– Простите, Вы, кажется, из России? – поинтересовался незнакомец, услышав песенку и продемонстрировав свой хороший слух.

– Был там когда-то, – признался Яков.

– Разрешите представиться: Сидор Иванович Белый! – дружелюбно произнёс подошедший, с интересом разглядывая Якова, одетого в белоснежный костюм, обутого в белые лакированные туфли; носки, рубашка и надетая на голову шляпа были безукоризненно белы, отросшие чёрные бакенбарды и хороший загар лица и рук, лишь подчёркивали белизну одеяния.

«Согласно фамилии, он должен быть белым, но, возможно, является таковым по идеологическим убеждениям, вот и показалось ему, что и я такой же, и он меня, как рыбак рыбака, узрел-де издалека! – с ехидцей, подумал Яков, и внешне любезно, словно благородный белоэмигрант, отреагировал: – Имею честь представиться: Михай Львович Краплёный! Представившийся «белым и пушистым» тип, вздрогнул как от удара электрическим током, побледнел, и плюхнулся в свободное кресло, у столика Якова.

– А Владимиром Ильичом Ульяновым-Лениным, Вы, случайно, не были?! – прохрипел он Якову, который подумал, что передним, скорее, хамелеон, изменивший цвет кожи лица, с зеленоватого на бледный, а теперь вот и на цвет варёного рака, или, по крайней мере, сам рак.

– А Вы верите, в то, что случай – Бог-изобретатель, как верил Пушкин, или в то, что случай – непознанная закономерность, как верили Спиноза и Энгельс с Марксом? – с издевательским спокойствием, обменялся с ним вопросами Яков.

– Я Вам не верю, батенька Вы мой, потому что Владимир Ильич Ульянов-Ленин – это я, а названные Вами имя, отчество и фамилия, были заказаны мной для меня, и, посему, тоже мои! Да и Ваша внешность напоминает мне заказанную мной внешность для себя! – вспылил, не в силах себя сдержать, претендент, и протянул свою дрожащую руку, пытаясь сорвать шляпу с головы Якова. Яков перехватил его руку своей, куда более сильной рукой.

– Не протягивайте свою клешню к чужой Вам голове, а снимите-ка шляпу со своей башки, при встрече со мной, сударь! – холодно произнёс он.

Претендент решительно снял свою шляпу и очки.

– Похож, но это не доказательство! – усмехнулся Яков. – Сначала пройди тест на то, что ты не с дуба рухнул, а с сосны! Вспомни, что я сказал тебе, после того как отогнал от тебя вепря! – произнёс он, вперив в зрачки претендента гипнотической силы взгляд. Этот взгляд, как холодный душ, освежил память испытуемого:

«Ну-с, как дела, „царь зверей“ и вождь озверевших? Стало быть, скинули тебя! Поделом тебе, „брат меньший“! Не будешь вольных животных обижать! Это тебе не двуногими баранами и овцами командовать!» – дословно процитировал он слова Якова, избавившего его от «взбесившегося» вепря.

– Ну вот теперь вижу, что Ильич! С воскресеньем Вас, сударь, но не Государь! Вы поспели сюда как раз к этому последнему дню недели! – поздравил его Яков.

– А кто ты? – спросил Ильич, сам стараясь придать своему взгляду гипнотическую мощь и проницательность.

– Если думаешь, что нашёл своё второе я, или, как говаривал один из Зенонов: «альтер эго» (другой я), то ошибаешься! С вашей партией я ничего общего не имею, а ведь ты и партия, как говорится, близнецы-братья. Ты мне, скорее, альтера парс – другая противная сторона, всем нутром противная! Ибо я – небезызвестный тебе Яков Кошельков!

– Тогда признайся, что ты потому и здесь, что являешься марионеткой Сталина, или его блатным корешем! – постарался докопаться Ильич.

– Мы просто напросто обменялись с тобой ролями, Владимир Ильич, в результате одновременно устроенной тобой охоты и на меня, и на кабана. За двумя «зайцами» погнался и ни одного не поймал, а сам в свой капкан угодил. Всё гениальное просто, и просто всё идиотское, вот ваши «гении» нас с тобой и перепутали, и, при этом, ты как был идиотом, так в идиотах и остался! Как говорится: «идёшь на кабана – гроб теши!», а ты ещё и на меня рыпнулся, тут тебе саркофага никак не миновать было! – съехидничал Яков, а потом похвастался Ильичу своими действиями в причудливо сложившихся обстоятельствах игры, и её результатами.