Ирина Жалейко - Тайна Императорского дома. Книга первая. Фантастическая сага «Воины света». Трилогия третья «Противостояние»

– Дарьяна, доченька, – я вздрогнула, когда женщина заговорила со мной. – Мы с папой так любим тебя, – она ласково улыбнулась.

– Мама! – вскрикнула я, протянув к ней руку, и дотронулась до воды.

По всему озеру пошла рябь, а изображение исчезло.

– Она застряла в этом мире, Дарьяна, – произнёс голос у меня за спиной.

Я резко развернулась и увидела высокую женщину в платье до пят с золотистой кожей, большими глазами и странными узорами на коже.

– Вы – Пифия? – спросила я.

– Да, – ласково ответила мне она. – Я – Хранительница перехода для народа Пифий, а это зеркало жизни, – она показала мне на озеро.

Я посмотрела назад и вместо озера увидела чашу, стоящую на специальном постаменте. Я подошла к нему и ещё раз посмотрела на воду. Там ничего не было. Лишь туман клубился над поверхностью, словно пар над водой.

– Она застряла тут, – я старалась держать себя в руках. – Она застряла тут. Почему, Пифия? Скажи мне, прошу, – по моей щеке скатилась слеза.

– Она испытала огромную боль, принцесса Дарьяна, которую не смогла вынести её душа. И сбежала в мир видений. Именно Тира помогла тебе вспомнить своё прошлое. Это она вела тебя во снах к твоему любимому Радомиру, глядя в своё зеркало жизни на берегу выдуманного ею озера. А потом… – Пифия задумалась на несколько мгновений. – Она так и не вернулась в мир людей. И вот уже много лет маленькая вещунья Тира сидит у кромки своего выдуманного озера, а её душа плачет в одиночестве.

– Вы же можете ей помочь? – я вытерла слёзы и с надеждой посмотрела на Пифию.

– Нет, не могу. Смотри, – Пифия подошла к чаше и провела над ней рукой.

Я опять увидела маму, которая смотрела в воду с другой стороны зеркала жизни.

– Но мама иногда разговаривает со своим Удо. Он находится рядом со своей Тирой и готов протянуть ей руку помощи. Почему она его не слышит?

– Она не разговаривает с ним. Она уже не разговаривает и с тобой. Она просто твердит одно и то же. Ульвбьёрн этого не понимает. Он уверен, что Тира по-прежнему общается с ним. Но это не так. Хотя именно Ульвбьёрн держит Тиру своей любовью в мире Явном, не позволяя окончательно заблудиться в тумане видений.

– Почему она не хочет вернуться к своему Удо? Ну почему? Отец готов ради неё перевернуть всю вселенную. Он страдает там, в мире живых, а она тут, в мире, которого нет.

– Ты не права, принцесса Дарьяна, – спокойно произнесла Пифия. – Если этого мира нет, то зачем ты разговариваешь со мной? Ведь, по-твоему, я всего лишь иллюзия. Плод твоего воображения, – она пожурила меня – Но это место реально. Это и есть мир Перехода.

– Это и есть мир темноты, которым управляют Палачи Пифии? – спросила я.

– Нет. На самом деле таких миров множество. Некоторые из них тесно переплетены друг с другом, а некоторые нет. Мы сейчас с тобой находимся в переходе между материальным миром и миром ушедших по дороге богов. Это место, которое не существует ни у вас в мире Явном, ни за гранью жизни. На земле под названием Мидгард его называют рекой мёртвых. Но это не река. И не озеро. И даже не вода. Мой народ называет его зеркалом жизни. Именно в нём мы видим события, которые приведут то или иное существо сюда. Это место разделения миров. И твоя мать в какой-то момент шагнула на этот путь, – всё тем же спокойным голосом сказала Пифия. – И застряла здесь, не уйдя в мир мёртвых, но и не вернувшись к живым.

– Почему? – я спросила, едва сдерживая слёзы.

– Однажды маленькая вещунья Тира шагнула своим разумом в очередное видение, и попала сюда. Она не смогла уйти за грань жизни без своего Ульвбьёрна, но и вернуться к нему без проводника уже не может. Её тело находится сейчас в Явном мире, а разум застрял тут. Твои родители… – Пифия резко замолчала.

– Они одно целое, да? – спросила я.

– Да. Поэтому она всё ещё сидит на берегу этого озера, где ей спокойно. Она ждёт своего Удо, но при этом не слышит больше никого. И не двигается никуда.

– Но должна же быть возможность вернуть мою маму к отцу назад?

– Мы пытались.

– Дарьяна, доченька, – опять заговорило отражение моей матери. – Мы с папой так любим тебя. Моя малышка, – на этих словах я заплакала.