Светлана Хорошилова - Дом, которого нет

– Ну хочешь ты испытать, отправь туда кого попримитивнее, только не людей, – вернулась к разговору Лидия. – Проведи первый эксперимент сначала на животных.

– На морской свинке? – Кураев на это предложение среагировал моментально, в словах звучала ирония. – На коте? Или кого ты там предлагаешь?

– Да хоть на обезьяне! – вспылила она.

Изобретатель сомнительного устройства сделал вид, что задумался, на самом деле он ухмылялся в душе над её наивностью, злился, что она не понимает простых вещей.

– Ладно. На минуту представим, что я приволок сюда эту подопытную обезьяну – купил у циркачей, возможно, её даже обучат нажимать на пульт обратного хода – профессиональный дрессировщик обучит, и мы получим обезьяну назад. Ты не смейся, не смейся… Что ты улыбаешься? Я пока не сказал ничего смешного. Сочтём, что это возможно. М-да… Может тогда эта обезьяна расскажет нам заодно где она побывала, чего повидала… Или ты думаешь мне хватит и того, что эта обезьяна где-то тупо была? – Кураев театрально взмахнул рукой. – Может её переместило не в прошлое, а на другую планету, но итог нашего эксперимента будет, что обезьяна где-то была, неважно где… Главное – была! Эксперимент прошёл успешно: обезьяна-первооткрывательница по кличке… ну это неважно… совершила великое перемещение неизвестно куда и набрала миллионы просмотров! Давайте взрывать шампанское!

– Стас, да успокойся ты! – Лидия пыталась его унять. – Обвесишь свою макаку камерами и увидишь, где она побывала…

– Послушай, дорогая… – перебил в свою очередь изобретатель. – Твой мозг на секунду способен себе представить, что животное, испытав шок, внезапно оказавшись в незнакомом месте, вместо того, чтобы проделать отрепетированную команду, первым делом решит драпануть куда глаза глядят? Обвешенное камерами будущего… К немцам, например, к противнику прямой наводкой – обезьяны не разбирают к кому надо первым делом тащить высокие технологии. Или ты считаешь, что дрессировщик её научит куда бежать в случае чего? Давай к ней в рюкзачок заодно подложим мобильный телефон и ноутбук последней модели. Я уже представляю, как она ковыляет по снегу на кривых лапах в полной экипировке…

Жена прикрыла глаза ладонью, смех не давал ей закончить трапезу, понадобилось время, чтобы успокоиться, прийти в себя. Кураев, напротив, расписывал проведение эксперимента со всей серьёзностью, лишь приподнятые уголки рта, не покрытого бородой, говорили о том, насколько его забавляет этот план.

– Ну тогда ты обвесишь камерами себя и отправишься сам, в какой ты там выбрал – сорок второй, двадцать четвёртое… – Она смотрела с грустью, слёзы радости преобразовались в слёзы печали, глаза говорили: даже не пытайся, никуда я тебя не отпущу.

– Эх-х-х, дорогая моя… Если бы я мог выбирать куда отправлюсь… – Он снова расположился за монитором и надел миниатюрные очки в тонкой оправе, вносящие дисгармонию в пропорцию по отношению к массивности его лица и тела – эти очки он одевал лишь в случаях мелкого шрифта. – В далёком будущем, я уверен, будут вбивать любую дату, как я сейчас, и отправляться куда душа пожелает, а у меня вариант один – двадцать девять тысяч двести дней обратного отсчёта. Так что… если я отправлюсь не сегодня, а скажем завтра, попаду в двадцать пятое января, послезавтра – в двадцать шестое.

Лидия взялась за мытьё посуды, в данный момент оба продолжали диалог спина к спине. Он не видел, как её всю трясёт; вода хлестала в кастрюлю, переполняла через край, стекала каскадным водопадом по тарелкам и уходила клокающей воронкой в канализацию, когда Лидия вглядывалась в собственное отражение кухонного окна. Минус за окном крепчал, похоже, сегодня она проехала по улице последней, теперь все заперлись по домам – никто и носа не казал в такую погоду.

– Я бы на твоём месте так и поступила – отправилась бы несколькими месяцами позже, а лучше несколькими годами, когда война закончится, – снова возвратилась к разговору жена.

– Так в этом-то и весь смысл! – Он блеснул очками, повернув к ней лицо. – Я не зря твою мать, нашу свет Анну Викторовну, её сиятельство, пытал всё лето, душу из неё вытряс – где и что находилось на вашем участке в те времена: где старый дом стоял, где располагались сараи, какая территория оставалась пустующей…

– Ей-то откуда знать? Она младенцем была в твоём сорок втором! В люльке качалась… Зато помнит где у нас дом стоял!

– Дом сносили, когда в люльке уже качался твой двоюродный брат, тогда они как раз построили этот, вернее тот, что мы с тобой переделывали.