Антон Овчинников - Рецидив

– Эй, парень! Ты что, еще не видел ромейских казней? – окликнул меня, выводя из ступора пожилой страж в кожаной куртке, перетянутой ремнями, – Видать, ты издалека пришел!

– За что же их… так… – спросил я.

– Ха! Там же все написано! – сказал, подходя сторож, указывая глазами на таблички, прибитые над головой каждого несчастного.

– Вор! И, у-бий-ца… – прочитал по слогам Йоан, – Эмил… Пошли скорей отсюда!.. – брат потянул меня прочь с дороги, – Наши наверное уже заждались, отец не любит, если кто-то опаздывает к праздничному столу!

Сторож небрежно хлестнул кнутом по ногам одного из привязанных. Бедняга испустил тихий стон, по телу прошла слабая дрожь, а с его паха неторопливо сорвалась целая стая жирных, кровавых мух.

– Этот еще живой… – скосив взгляд в сторону вьющихся мух, недовольно пробурчал страж, – Думаешь интересно мне здесь, на Пятидесятницу, с этих негодяев мух сгонять?!

– А почему их так казнили в канун праздника? – недоуменно спросил я, разглядывая умирающего на кресте человека.

– Ромеи… – пробурчал себе в бороду сторож.

– Хватит уже, Эммануил! – не выдержал Йоан, бросая мою руку, – Если ты хочешь тоже мух кормить, то оставайся здесь, а я хочу, что бы дома накормили меня!

Мы побежали обратно домой, за праздничный стол и всю дорогу не проронили ни слова.

Вскоре, после Пятидесятницы, вознеся благодарственные молитвы, отец стал собирать меня в дорогу – нам оставался последний отрезок пути в Кумран.

– Готов ли ты, сынок, к каждодневному труду, во славу Его? – присев передо мной, спросил отец, пристально заглядывая в глаза.

Я плохо понимал о чем он, и только молча кивнул головой.

Захария любезно послал одного из слуг с осликом сопроводить нас в Кумран, а Йоан, желая отдохнуть от бесконечного заучивания псалмов и стихов, отпросился у отца, и тоже пошел с нами.

Пока мы шли, двоюродный брат в пол голоса пересказывал мне страшилки, ходившие в народе, о таком закрытом и неприступном обществе Ишеев.

– Ты знаешь, – заговорщицки шептал мне Йоан, – Говорят, что они молятся солнцу, а еще, что у них есть подземный храм, скрытый ото всех… Отец, когда у меня не получается точно запомнить что-нибудь из Пророков, говорит, что отправит меня к ним…

И в итоге, когда мы пришли к воротам неприступного забора кумранской Общины, мне было очень страшно. Высокий и глухой забор создавал впечатление какого-то невероятного, иного мира, где все не так, казалось что там, за этой стеной, даже время меняет свой ход. Страшно… Только приглушенная речь выдавала присутствие там живых людей.

– А-а… Это Йозэф! – сказал кто-то в приоткрывшуюся створку ворот, – Чего тэбе нужно? Здес тэбя нэ ждут!

– Здравия тебе, Барух 11 11 Благословенный (ивр.) , я привел сюда дитя Мириям для послушания в веру Его… – ответил отец без колебаний.

Ворота приоткрылись, и он шагнул внутрь, махнув мне рукой, призывая следовать за ним. В воротах я увидел высокого, худого человека в сером плаще, с толстым посохом за спиной.

– А ты, добрый чэловек с отроком, тоже к нам? – обратился худой привратник к нашим сопровождающим.

Что ему ответили, и произошел ли у них разговор я не слышал, так-как отец, крепко взяв меня за руку, решительно пошагал по открывшейся перед нами дороге. Солнце нещадно палило, а раскаленный песок обжигал ступни даже через подошву сандалий. Главной моей мыслью сейчас было попасть в прохладную тень и напиться воды. Несмотря на жажду и усталость, я с интересом рассматривал внутренний мир этой загадочной кумранской Общины. Мы шли через сад, в котором трудились люди. Одни рыхлили землю вокруг деревьев, другие привозили на ослах воду в огромных чанах и аккуратно выливали ее в канавки, расходившиеся от дороги к каждому дереву. Скоро, сад закончился, и мы пошли через огород. Под заботливо растянутой на низких столбиках материей, зеленели грядки с овощами. Солнце было уже высоко, и на грядках никто не работал. Мы приблизились к длинным домам, откуда нам навстречу неспешно вышли несколько седобородых людей в одинаковых белых накидках.

– Я привел к вам обещанного сына Мириям, из-за которого мне пришлось покинуть Общину! – громко и ясно сказал им отец, прикрывая рукой глаза от солнца, – И у меня есть, что рассказать о нем.

К нам подошел один из людей, и, приняв мои пожитки у отца, протянул мне руку.

– Иди, мой мальчик, – подбодрил меня папа, слегка подталкивая в спину, – Ничего не бойся, здесь тебе все рады…