Антон Овчинников - Рецидив

– Если не хочешь, что бы у тебя лицо стало, как львиная морда и страшно заболели, а потом отвалились пальцы, – говорил мне папа, – Держись от таких, подальше!..

Также мы выдели торговцев разным мелким товаром с большими мешками и разноязычных ремесленников со своими громоздкими инструментами на тележках. Попадались и воины с длинными копьями и прочными щитами за спинами. Но больше всего на дороге было людей с детьми, нагруженных узлами и корзинами, изможденных и уставших, словно они пришли сюда с другого края мира. Среди них совсем не встречалось взрослых мужчин, женщины и подростки тащили волокуши со своим нехитрым скарбом, и часто поверх кучи тряпья сидели младенцы или лежали дряхлые старики.

– Пап, а куда идут эти бедные люди? – спросил я у отца, – У них, что совсем нет своего дома?

На что он, помрачнев, процедил сквозь зубы.

– Проклятые мытари 7 7 Налоговые агенты Римской империи, имевшие право собирать подати с жителей римских областей, на свое усмотрение. Зачастую, люди, не имевшие что заплатить в казну, продавались в рабство. !..

– Эти люди все мытари, да? – спросил я его громко через некоторое время.

Проходившая нам навстречу женщина с волокушами повернула, искаженное злобой лицо и, бросив волокуши, крикнула мне.

– Замолчи, маленький глупец! А ты, – обратилась она к моему папе, – Научи, наконец, своего заморыша правде! А лучше, отведи его на рабский рынок в Цезарию, где, продав его, ты, быть может, сможешь выкупить моего мужа и старшую дочь!..

Зарыдав, она поволокла дальше оглобли от повозки с привязанными к ним перекладинами, на которых среди наваленных тряпок сидели двое годовалых младенцев, которых поддерживал тощий оборванный паренек, злобно сверкнувший на нас глазами.

Отец мрачнее тучи отвел меня на обочину, присел передо мной и, глядя в глаза, сказал.

– Слушай, Эмил! Если ты не знаешь о чем-то, тем более о людском горе, то не смей говорить вслух, что первым взбрело тебе в голову! Понял?

Я только испуганно кивнул ему головой…

– Запомни одно, – продолжил отец, – Мытари, это зло! Многие добрые люди теряют из-за них все нажитое, а некоторые, даже жизнь и свободу…

А однажды, нам попалась кавалькада странных всадников в шлемах, блестевших на солнце, с разноцветными гребнями на макушках и в пурпурных, наверное, очень дорогих, плащах, развевавшихся за ними на скаку.

– Ромеи… – прошипел отец в негодовании, отступая перед ними с дороги.

…

Наконец, в канун великого праздника Хаг-Шавуот 8 8 Или Пятидесятница – праздник дарования Торы после исхода евреев из Египта. , мы пришли в Вифлеем! Нас радушно приняли в доме моей тетушки Елизаветы (маминой старшей сестры) и ее мужа – почтенного цадукея 9 9 Цадукеи или Садукеи (греч.) главенствующая религиозная секта, имевшая право проводить богослужения в Храме. Захарии.

– Как вы дошли, была ли легка дорога? Как мой ненаглядный племянничек, не сильно устал? – приветливо встретила нас Елизавета, указывая слугам, что бы разули и подали воду с полотном.

– Привет, я Йоан! – протянул мне руку мальчик примерно моего возраста.

– А, познакомься со своим двоюродным братом, Эмил. – Подбодрил меня отец, вытиравший себе ноги.

Йоан был чуть выше меня ростом, худ и такой же светлокожий. Мы были с ним почти ровесники и, поэтому, быстро нашли общий язык.

– Ты долго можешь идти, не уставая? – спросил меня Йоан.

– Да! – ответил я гордо, – Мы с папой всю дорогу шли пешком, и я ничуть не устал!

– Вот, здорово, а меня отец целыми днями заставляет читать Пятикнижие 10 10 Или – Тора главный религиозный закон иудеев, распространявшийся и на повседневную жизнь. …

– Так ты что, читать умеешь? – задохнулся я от восторга, – А может еще и пис а ть?

– Да! Конечно! – заважничал теперь он, – Я давно уже все буквы знаю!

– Да… А меня вот отец только плотничать учил. – Разочарованно сказал я.

– Ух ты! – обрадовался теперь Йоан, – А мне покажешь, как это делать?

– Ну, давай, – согласился я, – Надо только каких-нибудь палок найти.

– Пошли на улицу, – быстро предложил мне братишка, – Там этого добра много валяется.

Мы заигрались с Йоаном и сами не заметили, как оказались на окраине Вифлеема, у широкой дороги, ведущей к Иершалиму.

Я замер на месте, завороженно глядя на несколько крестообразных конструкций с висящими на них совершенно голыми мужчинами. Некоторые уже не подавали признаков жизни, обмякнув на растянутых в стороны руках, привязанных к деревянным перекладинам. Их головы с почерневшими лицами, наполовину скрытыми длинными свалявшимися волосами, безвольно свешивались на грудь.