Дмитрий Немельштейн - Никон. Поэзия XXI века

Василий, выдь. Коль надо – кликну я.

Келейник выходит.

Н и к и т к а

Два дня тому, дождавшись тёмной ночи,

Себя крестом трекратно осеня,

И помолясь, я бросил двор отцовский…

А в р а а м и й

То ведомо. И не о том мой спрос.

Н и к и т к а (взволновавшись от воспоминаний)

По дозволенью тяти, скибу воска

Я батюшке во храм наш сельский снёс.

А мачеха о том тотчас прознала,

И била крепко скалкою меня,

И за власы по горнице таскала,

И в печь сажала, подпустив огня.

Да спас Господь и бабка Аграфена —

Отцова матка. В горницу взойдя,

Она схватилась раскидать полена,

Одним лишь этим спасся, отче, я.

А в р а а м и й

Не мачеха, а суща дьяволица (крестится)

И пасека, гляжу, при доме есть.

Н и к и т к а

За кузнею. Отец, как притомится,

Идёт туда. Пчела – его болесть…

А в р а а м и й

Так кто отец твой, отрок, и откуда?

Н и к и т к а

Отец мой в Вельдеманово кузнец

И пахарь вместе…

А в р а а м и й

Истинное чудо

Твоё спасенье, отрок. И конец

Твой, видно, не в пещи огнистой. Дале

Мне сказывай… Кем грамоте учен?

Уж не отец Иван тя взял из жали

В ученье. Он мудрейшим наречен

Из иереев, служит кто в округе.

Н и к и т к а

Он самый, отче. Я ему в дому

И в храме помогал. И без натуги

Входил в ученье. Мне ить самому

В отраду честь Священное Писанье

И Богом освящённую Псалтырь.

А в р а а м и й (с хитрецой)

А к пасеке ходил? Имеешь знанье

О пчёлах? Наш Макарьев монастырь

И мёдом славен от, и воском белым…

Да пасечник – отец Савватий – слёг…

И невдомёк, кто мог бы этим делом

Заняться. Кто управиться бы смог.

Ведь как Савватий слёг, его подручник,

Куда, не знаю, сбёг. Пропал, шельмец.

И к пчельнику приставлен ноне ключник:

Ещё чуток – и пасеке конец?

Н и к и т к а (торопливо, с надеждой)

Я к пасеке ходил, отцом научен.

И пчёл люблю, и норов знаю их.

А в р а а м и й

Сей труд тебе не в тягость, и не скучен?

Н и к и т к а

Готов робить я, отче, за двоих.

Есть и заклад. Коп пятьдесят, наверно.

А в р а а м и й

Где взял, о том не будем поминать.

Вернём отцу. Не с этаких вот терний

Греховных надо, сыне, начинать.

Н и к и т к а

Меня, молю, послушником примите

В обитель!

А в р а а м и й (улыбаясь)

Тут нам не о чем судить:

Ты послан свыше в нужный час в обитель —

И отказать, лишь Бога прогневить.

Послушником при пасеке труждаться

Отныне будешь.

Н и к и т к а

Век за вас молить

Я Бога, отче, стану!

А в р а а м и й

Расстараться

Тебе придётся, дабы впредь не злить.

Кричит:

Василий!

Входит келейник.

Взавтре утром, без вспомина

Пошли-ка в Вельдеманово. Кузнец

Там есть.

Обращается к Никитке:

Как звать-то?

Н и к и т к а

Мина Минов.

А в р а а м и й (келейнику)

Пусть скажет, что в послушниках малец

Его у нас в обители остался.

Возрадуется пусть и слёз не льёт.

Отца Ивана (я с ним крепко знался

Когда-то) пусть, не мешкая, найдёт

И передаст от нас ему в подарок

Ковригу воску и земной поклон

За отрока. И скуфию – в приварок,

Пусть поминает добрым словом он

И нас, и нашу славную обитель.

Он без корысти ночию и днём

За веру православную ревнитель,

И мы его в моленьях помянём.

1622 год. Осень. Авраамий на коленях перед образами в своей келье. В дверях, на коленях же, стоит келейник. Авраамий, закончив молиться, встаёт с колен и оборачивается к келейнику.

А в р а а м и й

Готовится ли к постригу Никита?

К е л е й н и к (поднимаясь)

Он, отче, весь в моленьях и трудах.

А в р а а м и й

Душа его ко Господу открыта;

И многомудр, и ведом Божий страх

Его душе.

К е л е й н и к

И пасека в порядке.

И два монаха трудятся при нём.

А в р а а м и й

И строг, и памятлив, и речи гладки,

А вместе с тем, сердечным жгут огнём.

Подходит к маленькому зарешёченному оконцу.

Не он ли это там с широким брылем

У входа в храм челом бьёт до земли?

А ну-т-ко, призови его, Василий —

Спрошу его: не передумал ли.

Келейник выходит. Игумен садится на лавку. Спустя какое-то время в келью входит статный юноша – послушник Никита. В руках широкополая соломенная шляпа пасечника – брыль.

А в р а а м и й

Поди сюда, сын мой. Садись-т-ко рядом.

Тебя аскетом, право, не сочтёшь.

Ты статен и румян. Тебе ли надо

Чернечество? Что в нём ты обретёшь?