Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 2. Аксиома Шекспира

Однако Шайтан, начавший путать его планы, видимо, вошёл во вкус, и не собирался так скоро выпускать из лап свою жертву, собираясь вертеть ею и забавляться, как кот мышью. Это стало понятно, когда он следом за пошатывающейся от усталости и недомогания спутницей переступил порог сакли. Неубранная комната, сваленные по углам вещи, немытая посуда и… какое-то запустение. Хуже, чем в брошенном домишке на улице Джанкуче. Фатима удивилась не меньше его, но опомнилась первой, бросилась к постели у стены:

– Дедушка!

Баюр пригляделся к куче тряпья и увидел в ней сухого и немощного старика, который издал какой-то неопределённый звук: то ли стон, то ли радостный ох. Он подошёл ближе, присел:

– Что с вами?

Девчонка уже залилась слезами и только гладила сморщенное лицо и седой пучок бороды.

– Нога, – прохрипел тот, не удивившись чужому человеку. Похоже, ему, измученному болью, все казались на одно лицо. Тем более в сумраке.

Баюр по-хозяйски откинул одеяло, выше колена задрал штанину с засохшими пятнами крови. С ходу понял: перелом. Открытый и очень несвежий. Не меньше недели. Нога опухла, синюшность разлилась по всей голени и поползла выше. Чёрт! У них тут лекарей совсем что ли нет? Ещё немного – и начнётся заражение крови, тогда только в могилу.

– Кончай хлюпать, – одёрнул он Фатиму, – тащи лампу, грей воду.

Девчонка подхватилась на ноги и бросилась к выходу (там, во дворе, стоял ещё неразвьюченный Дос), столкнувшись на пороге с пареньком ростом с неё или чуть ниже. Шикнула на его удивлённый возглас и вытолкала на улицу, захлопнув дверь.

Баюр открыл ларь, присвоив себе право здесь всем распоряжаться и властвовать (конкурентов, оспаривающих это право, увы, не наблюдалось), порылся в нём, нашёл чистую рубаху, свёрнутое валиком одеяло и стал переодевать старика, покорного и обессиленного. Стащил с постели тряпьё неузнаваемой расцветки, застелил чистым и уложил больного. Обдёрнул рубаху, которая доходила тому до колен.

В дом влетела Фатима с лампой. За ней мальчишки, двое несли воду, третий, постарше, стал разжигать огонь. Братья, догадался волхв. Насколько он помнил, их было трое, и все младшие. Самый взрослый тремя годами позже неё родился.

Пока вода закипала, он осматривал рану. Выглядела она паршиво, загноилась уже, и было очень сомнительно вылечить её обычными медикаментами. Багратиона вот вылечить не смогли, хотя у него случай не был запущенным.

– Что случилось-то? – спросил он мальчонку лет восьми, любопытно выглядывающего из-за его плеча и заметно побаивающегося чужого взрослого мужчину.

– С коня упал, – заторопился тот с ответом, волнуясь, как бы лекарь не рассердился. – На скаку. И-и… об камень, – он поднял ладони и шмякнул ими об пол для наглядности.

Двое его братьев уже несли котёл с горячей водой, Фатима притащила таз и чистые тряпицы, уселась возле деда, обхватила его голову, гладила, уверяла, что он поправится: «Корпеш и не таких на ноги ставил».

Волхв смыл засохшие струпья крови, принялся чистить рану. Старик морщился, но терпел. Только когда лекарь дёрнул голень, вправляя кость, он охнул и потерял сознание. Фатима в ужасе заверещала:

– Умер!

– Очнётся, – успокоил её Баюр. – Болевой шок.

Потом достал из кармана плоский камень красноватого цвета, похожий на обломок кирпича, и, наложив на рану, крепко привил, обмотав тканью всю голень.

– Может, надо было намазать чем? – робко спросила внучка, сильно сомневаясь, что в случае с её дедом поговорка «клин клином» – лучший способ лечения, как бы совсем ноги не лишился. – Или хоть трав каких-нибудь положить?

– Выздоровеет, – заверил её лекарь. – Через месяц будет бегать резвее тебя.

Она такого себе и представить не могла, он и раньше-то за ней угнаться мог, но раз Корпеш сказал… на кого же положиться, как не на него?

– А вы… – волхв строго поглядел на притихших мальчишек. – Почему дом запустили?

Они вразнобой принялись оправдываться, что сначала испугались, еле доволокли деда до дома. Никаких лекарей в деревне отродясь не было, а самих их хватило только на то, чтобы кормить его, да ухаживать за огородом. Баюру стало жаль пацанов, но грозный тон он сбавить и не подумал: нечего потакать лоботрясам.

– Живо порядок наводить. И чистоту!

Те беспрекословно бросились выполнять приказ, даже не поинтересовавшись, по какому праву он тут распоряжается. Наверное, Фатима успела провести воспитательный нагоняй. Сама она занялась обедом, а волхв пошёл развьючивать Доса.