Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 2. Аксиома Шекспира

Позеленевшее от недомогания личико по мере складывающихся в голове сопоставлений принялось линять. Для начала побелело, потом позволило заалеть щёчкам и, наконец, вспыхнуть в глазах радости.

– Ты думаешь, у меня будет от него ребёнок? – кажется, Фатима сама не верила в своё счастье. Сцепила ладони на животе, словно боялась, что дитяти вот-вот выпрыгнет и убежит.

Вот она, неопытность, вздохнул волхв. Другая бы на её месте расстроилась: куда она одна, без мужа, с ребёнком на руках. А муж даже не в курсе, что оставил потомство. И вряд ли когда здесь появится. Он молча наблюдал, как Фатима подхватилась на ноги и захлопотала, щебеча себе под нос, как птичка. Свалившаяся с неба новость окрылила её и сыграла роль оздоровительной пилюли. Проворные руки аккуратно завернули оставшуюся еду, сунули Корпешу (другого его имени она не знала, но это даже хорошо, пусть всё будет по-старому), подобрали с песка халат, вытряхнули… Теперь она снова была той юркой и озорной стрекозой, которую он привык видеть.

Фатима, поглощённая своими мыслями, внезапно обернулась к Баюру с сияющим лицом и спросила:

– Как ты думаешь, Корпеш, родится мальчик или девочка? – но тут же сообразила, какую сморозила глупость, и смущённо потупилась, пылая стыдом по самые уши.

Вместо ответа (сделал вид, что не расслышал, чтобы дурёха ещё больше не сконфузилась) волхв подцепил её под мышки и взгромоздил на коня, огляделся: хм, молодец, всё собрала, никаких признаков их стоянки, даже придирчивому глазу зацепиться не за что. Может, Чокан организовал ей уроки на дому – как разведчику не оставлять следов? Запрыгнул в седло и потрусил обратно в город, откуда выехал ночью.

***

В пещере было тихо и гулко от пустоты. Засветло добраться до города не успели и в Учбурханском ущелье решили заночевать. Вернее, в буддийских пещерах. Это место не раз выручало Баюра, он и сейчас не стал отказываться от его гостеприимства. Но на всякий случай бдительно оглядел все углы.

Фатима чихнула. Не простудилась ли? Этого только не хватало. В её-то положении! Сырости в пещере не было, пыли тоже. По крайней мере, не витала в воздухе. Всегда распахнутые «окна» выдували и то и другое. Волхв растеребил тючок с одеждой, принесённый с собой, вытянул запасной халат и укутал девчонку, как ребёнка. Вечером и впрямь стало прохладнее, солнечное тепло скрывалось за горизонтом, от реки тянуло промозглостью, которая собиралась в туман. Скоро совсем холодно будет. Весна только набирает силу и на ночное время её не хватает, будто она от темноты шарахается.

Баюр по привычке поклонился Будде, который взирал на гостей с неизменной благосклонностью.

– Ты китайской веры? – удивилась Фатима.

– Нет. Я одинаково уважаю любую веру, как и твой… Алим.

Она, улыбнувшись, вздохнула.

Костёр разжигать не стали. Его свет в стремительно густеющей темноте может быть виден издалека. И пока она совсем не поглотила все очертания, решили наскоро поесть, а спать можно и во мраке. Всё равно с закрытыми глазами. Баюр наблюдал за девчонкой. Ела она мало и как-то осторожно, но приступов рвоты или тошноты вроде бы не обнаруживала. И то хорошо. Хоть немного поднаберётся силёнок.

После перекуса она снова захлопотала, убирая остатки трапезы, расстилая одеяло в стороне от «окна», чтобы не задувало, а Баюр занял наблюдательный пост.

Тёмное время суток, как правило, загоняло добропорядочных жителей в дома, чтоб мирно спали и не нарывались на неприятности. Собственно, так было везде, и Восток в этом обычае не составлял исключения. Однако у недобропорядочных граждан было всё наоборот. И именно их надо было бояться тем, кто пренебрёг обычаем. Ночью все тати, разбойники, убийцы оживляются и выходят на охоту. Тут уж гляди в оба. Баюр и глядел. Но нынче у злодеев, видно, был выходной, и никто не тревожил вселенский покой, опустившийся с небес на землю. По воле Аллаха, разумеется.

Усталость давала себя знать, веки становились всё тяжелее, а внимание рассеяннее, мысли начинали плести непролазную паутину без начала и конца. Фатима, свернувшись калачиком, уже спала, тихо и ровно дыша. Её безмятежность была заразительнее более всего остального. В самом деле, здесь они в безопасности, а с остальным разберутся утром. Волхв широко зевнул, оторвался от «окна», собираясь, наконец-то, растянуться на расстеленном…

Как вдруг услышал цокот копыт. В ночной тиши он раздавался особенно чётко. И как будто даже невнятный говор… Сон мигом растаял, как снежинка в воде, и волхв снова прильнул к краю проёма. Света звёзд хватило только на то, чтобы различить трёх чёрных всадников. Но даже в темноте видно было, как горделиво выступают чистокровные скакуны. Аргамаки! Неужели? Что-то давно их не было видно. Он уж надеялся, что и не увидит.