Иван Ланков - Охотники за туманом

— Ну тут уж выбирай. Или сухая дорога по ночам, или будут тебя молниями бить да ковры-самолеты над головой летать, — развел руками боярин.

Нина, с укрытыми платком волосами и уже одетая в свое повседневное платье навьючивала на оседланных коней сумки с провиантом. Николай проверил замки пистолей и берендейки, подтянул подпругу Сердару и легким движением вскочил в седло.

Роман дорисовал палочкой на земле какую-то схему и, активно жестикулируя, что-то втолковывал сосредоточенно слушающему Березе. Нина подвела к нему коня и украдкой перекрестила.

Через несколько минут два всадника промчались через ворота и повернули на юг, к чернеющему на горизонте столбу дыма.

Николай не оглядывался. Не потому что примета плохая, нет. Просто не было сил смотреть в глаза женщине, снова провожающей мужа на войну.

Над Змеиным фортом стелился дым пожарища. Догорали остатки смотровой башни, и площадка. Навесы и столы уже давным-давно прогорели и превратились в пепел. Рогатки по периметру форта были разрублены на куски и разбросаны по полю. В пепелище виднелся покореженный ствол ружья с обломком игольчатого штыка и переломленная пополам сабля.

У южного вала, привалившись к земляной насыпи спиной, лежал растерзанный Уж. Обнаженный торс располосован глубокими багровыми рубцами, в груди две обугленные кровавые раны от какого-то совсем крупного калибра.

Николай вертел головой по сторонам, оглядываясь. Правая рука покоилась на лежащем поперек седла пистоле.

Роман спрыгнул с коня и мягкими шажками заскользил по руинам, изучая следы произошедшего.

— Странную позицию этот парень выбрал. Почему принял бой прямо по центру вала? Можно ж было отойти вон туда, к угловой флеши. Там хоть как-то были бы бока прикрыты. Что-то эти ваши картонки не особо умные, как я погляжу.

Николай спешился, подошел к погибшему Ужу и, опустившись на корточки, закрыл ему глаза. Повернулся к Ромке и глухо ответил:

— Его звали Уж. И он все правильно сделал с выбором позиции. Просто надо понимать, что именно он защищал.

Ромка вопросительно выгнул бровь и Николай пояснил:

— Там, в углу, он бы защищал свою жизнь. Вон там, у постамента – защищал бы флаг. А он выбрал другое.

С этими словами Николай подхватил тело стрельца под мышки и с заметным усилием оттащил в сторону. За его спиной в земляном валу обнаружилась небольшая нора. Из-под расстеленного на полу ватного халата блестели две пары испуганных щенячьих глаз.

— Он защищал вот их. И позицию выбрал так, чтобы когда его убьют – своим телом закрыть нору. Он слышал, что зороастрийцы не сжигают трупы врагов, не хоронят их в земле, а оставляют на растерзание хищным птицам. Он знал, что его тело, скорее всего, не будут никуда оттаскивать. А, значит, если правильно упасть – то нору никто не обнаружит.

Ромка хмыкнул и поднял с земли какую-то грязную обгорелую тряпку.

— Тогда понятно. Вон, и пояс с перевязью скинул. Чтобы трофейщики видели что с тела взять нечего и не принялись обыскивать. А когда рубаху и сапоги скинуть успел?

— Он тут целыми днями укрепления копал, с утра до ночи. Вот и работал в одних штанах. А вещи хранил где-то там, в палатках. Ужа себе на кафтане вышил. Сам, своими руками. А перед этим долго выспрашивал у нас с Пахомом – что за зверь такой уж и как он выглядит. Так-то вроде лицо как у истукана каменного. А поди ж ты. Внутри какие-то мысли были, желания… — Николай в сердцах рубанул воздух ладонью и добавил с горечью. — У него была душа, Ромка. Не из кристалла, с того мира вытащенная, а своя собственная.

Ромка выглянул за вал и спрыгнул в ров.

— Смотрите, дядя Николай! Лопату Ужа жечь не стали!

Николай поднялся, отряхнул колени, вскочил на вал и протянул руку.

— Давай сюда. И это… щенят покорми. Помню, ты маленький был – любил в гарнизоне со всякой живностью возиться.

Взял у Ромки лопату и пошел к восточной части редута, туда, где уже стояли два могильных креста.

Вскоре над могилой Ужа водрузили связанный из обломков рогаток крест.

Громко хлопая крыльями на черенок воткнутой в землю лопаты приземлился сокол. Николай отвязал от лапы свернутое в рулончик послание от боярина, пробежал его глазами, достал блокнот и принялся писать ответ.

Картина произошедшего здесь боя была примерно ясна. Прилетел ковер-самолет и начал кружить над фортом. Уж в это время углублял ров. Он, конечно, иногда оглядывал окрестности, о чем свидетельствовали следы на гребне вала, но атаки с неба совершенно не ожидал. Спохватился только когда с ковра спрыгнула пара евнухов. То, что это были именно евнухи, Роман установил по следам их ног. Не башмаки пехотинцев, не сапоги конных, а именно мягкие тапочки с загнутыми носами. И глубоко вдавленные следы, какие может оставить лишь тучный человек массой за сотню килограмм.