Галина Гончарова - Черная осень [litres]

Тор Вэлрайо в этот момент был на приеме у ее величества Элоизы.

Есть в мире справедливость.

Тор Дрейл тянулся перед тором Вэлрайо. Тор Вэлрайо тянулся перед своей королевой. И было, было отчего! Это вид у нее очаровательный. А сущность…

Никто не обманывался внешностью милой доброй бабушки. Доброты в ее величестве было как в гадюке жалости. Что своей семьей, что Лионессом она правила железной рукой. А что на людях демонстрировала очаровательную даму, милую и дружелюбную… Так и гадюка тоже красивая. Особенно греющаяся на солнышке.

Вэлрайо не обманывался. Случись что – его приговорят так же спокойно и равнодушно, как бедолагу Петера. И ледяные серые глаза ее величества сейчас казались свинцовыми. Губы поджаты, пальцы барабанят по подлокотнику кресла.

– Вы подвели нас, тор.

Тор поежился.

– Ваше величество, я…

– Я не хочу слышать оправданий.

Оправданий она не хочет слышать! Но… Вэлрайо все же рискнул.

– Вы приказали не принимать его императорское величество. И я выполнил ваш приказ, ваше величество.

Королева досадливо поморщилась.

– Следовало пригласить одну из его дочерей. Петер нам не был нужен, но кто-нибудь из его девочек… устроить любовную историю…

У Элоизы были причины гневаться.

Готовясь к эмиграции, Петер перевел в банки Лионесса определенную сумму. Крупную. И если император мертв и его семья мертва…

С банкирами Элоиза договорится. Или не договорится, такое тоже возможно. В любом случае она на эти деньги руку наложить не может. На Лионесс столько грязи выльют – ушаты!

– Ваше величество, я выполнял ваш приказ. И… у нас есть надежда.

– Мы слушаем вас, тор.

– Насколько мне известно, кто-то из дочерей императора остался жив.

– Вот как?

– Мой агент заслуживает всякого доверия.

Или красивых похорон. Но это уже детали.

Элоиза медленно кивнула.

– Мы ждем от вас вестей, тор. Не разочаруйте нас. Я надеюсь, что бедная сиротка прибудет в наши объятия как можно скорее.

Тор Вэлрайо поклонился.

– Я приложу все усилия, ваше величество.

– Мы будем ждать. Идите, тор, – и исполните свой долг. От этого зависит ваша карьера.

– Да, ваше величество.

Выходя за дверь королевского кабинета, тор Вэлрайо думал, что принцессу (великую княжну, но разница несущественна) он из-под земли достанет. Королева шутить не будет. У нее – много.

И дипломатов в том числе…

Надо телеграфировать Дрейлу. Пусть активизируется.

Илья упал в кровать, не раздеваясь.

Как в пропасть. И отключился так же.

Сны ему обычно не снились. А в этот раз… И хороший такой сон был, приятный. Идут они с Анной по саду, под руку, и Анна ему улыбается, и глаза ее карие сияют…

– Аннушка…

– Илюшенька. Любимый!

И столько чувства в ее тихом шепоте, столько нежности…

А потом Анна тянется к нему, а Илья наклоняется и касается губами ее нежных губ.

– Аннушка…

Обнимает ее плечи, шепчет что-то ласковое… Он не хотел! Он не нарочно… Он…

И все было как тогда. И шепот, и поцелуи, и нежность, и горечь потери… Все это бывало во снах, и не раз. С этим Илья свыкся.

А вот вскрик был вполне себе натуральным.

И горячее женское тело под ним – тоже.

И…

Маргарита?!

Илья открыл глаза – и тут же закрыл их.

– Тора Измайлова! Вы…

Нежная женская ладошка накрыла его губы.

– Илюша… не надо! Просто – молчи! Прошу тебя, молчи! Не говори, что ты мной брезгуешь!

Илья и так не собирался. Но Маргарита била наверняка.

– Ты… пусть это будешь ты… пусть хоть ночь, хоть час… не гони меня, умоляю! Ты меня уже один раз спас… не бросай, пожалуйста!

Илья и не собирался. Но и такого не ждал.

– Тора!

– Я ничего у тебя не прошу, я знаю, ты себе не принадлежишь. Но… Пусть у меня будет хотя бы несколько дней! Хоть что-то… Умоляю!

И кто бы отказал?

Илья и не стал изображать из себя святого Ксенофонтия, отвергающего домогательства ста суккубов. Он жив, Анна мертва, и вообще это другое дело! Так что поцеловал сначала ладошку, потом запястье, потом кожу на сгибе локтя…

Мужчина он – или уже нет?

Сам Илья был уверен, что мужчина. И действовал по ситуации. Да не особенно и возражать хотелось…

Самый страшный враг бессмертного – скука. Что угодно сделаешь, лишь бы она тебя не одолевала. Что угодно…

Богиня сидела в ледяном кресле.

Словно ожившие голограммы, в воздухе перед ней крутились две девушки. Аня и Яна. Яна и Аня.