Дмитрий Дашко - Москва [СИ]

Я сразу подумал о своей Насте. Скорей бы приехала. Тем более она собиралась поступать в медицинский, а где это лучше сделать, как ни в Москве.

Внезапно дверь распахнулась. Мы с Трепаловым одновременно посмотрели на вошедшего к нам без стука мужчину лет тридцати. Он был худощав, рано полысел и потому стригся почти налысо, имел высокий лоб, густые брови и слегка оттопыренные уши.

Суд по тому, как просиял Александр Максимович, он хорошо знал гостя и обрадовался его визиту.

– Иван!

– Саня!

Трепалов представил нас друг другу:

– Знакомьтесь. Это мой хороший друг, Иван Николаевич Николаев – начальник МУРа, а это – Георгий Олегович Быстров, мой заместитель.

Официально меня заместителем ещё не называли, но было приятно.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Извини, Ваня, чайком побаловать не могу, – сказал Александр Максимович. – Только сегодня приехал в Москву и сразу с корабля на бал. Вот, обживаю новые хоромы и привыкаю к новой должности.

– Что, – засмеялся Николаев, – надоело хозяйственной работой заниматься?

– Да не успел приступить, как всё уже поперёк горла стало, – признался Трепалов. – Как сказали, что снова в сыск зовут – не поверишь, аж на душе музыка заиграла!

– Понимаю, – ухмыльнулся муровец. – Сам такой.

Он огляделся.

– Гирю-то свою привёз?

– На старой квартире оставил. Новую куплю. – Телосложение у моего непосредственного начальника было вполне богатырское, я не удивился, узнав, что он балуется подниманием тяжестей. – Вижу, все уже в курсе моего назначения!

– Так работа такая. Ты ещё в должность не ступил, а мне уже сообщили, – засмеялся Николаев. – Скоро все муровцы, что с тобой работали, сюда сбегутся. Не вздумай народ к себе переманивать – башку отверну.

– Это мы ещё посмотрим, кто кому и что отвернёт, – хмыкнул Трепалов. – Ты как: по старой дружбе заглянул, чтобы с назначением поздравить, или по делу?

– И чтобы поздравить, и по делу, – признался Николаев. – Работёнка для твоего отдела нашлась, Саня. Только, вижу, что вас двое всего и не знаю – сдюжите ли?

– Завтра ещё один товарищ из Петрограда подъедет, так что уже трое нас будет. Ну и, без обид, Ваня: есть у меня на примете несколько твоих ребят. Думаю, к себе переманить.

– Так и знал! – закатил глаза начальник МУРа. – Ладно, с этим уже по факту разберёмся. А к тебе я вот по весьма важному делу пожаловал… Крепкое оно, как орешек. Моим пока раскусить не получилось. Может ты у нас как самый зубастый справишься? – Он с надеждой посмотрел на Трепалова.

– Попробуем, – кивнул тот.

– Вот уже второй год вылавливаем в Москве-реке трупы, – заговорил Николаев, и я сразу насторожился.

Неужели, речь пойдёт о том, о ком я думаю?

– Первого обнаружили весной 1921-го, потом трупы пошли просто косяками. Преимущественно мужчины, убиты характерным ударом тяжёлого предмета по темени или висок, потом несколько раз в переносицу и в лоб, – продолжил начальник МУРа. – Сам понимаешь, во что превращается лицо – практически фарш. К тому же мешки были обнаружены не сразу, тела, особенно повреждённые части, успевали сильно разложиться. Опознать практически невозможно. Вот, взгляни на фотографии жертв. Специально захватил их с собой, чтобы тебе показать.

Николаев открыл потёртый кожаный портфель и вытащил несколько снимков.

– Этого нашли хронологически первым, хотя не факт, что именно с него убийца начал отчёт жертвам. Возможно, есть и более ранние жертвы, просто мы их пока не обнаружили. Предупреждаю, зрелище так себе.

– Ты ж понимаешь, меня видом мертвеца удивить сложно, – хмыкнул Трепалов. – Да и товарищ Быстров тоже всяких ужасов успел наглядеться.

Александр Максимович внимательно всмотрелся в снимок, потом передал мне. Мимолётного взгляда хватило, чтобы понять: вместо лица какое-то месиво, если и можно опознать, то лишь по особым приметам. Но я всё равно пристально разглядывал успевшую помутнеть фотокарточку, словно надеялся обнаружить так что-то, способное привести к преступнику.

А потом осторожно вернул её владельцу.

– Это второй, вот третий… В общем, могу показать и другие снимки, только пользы от них никакой. Везде одинаковая картина, – продолжил пояснять муровец.

– Есть ещё какие-нибудь особенности? – спросил Трепалов.

– Есть, – кивнул Николаев. – Тела раздеты догола, связаны особым образом: ноги к груди, голова между колен, руки сведены за спину и примотаны к туловищу. Судя по почерку – убивает один и тот человек, хотя я уже не уверен, в его человеческой сущности. У нас, в МУРе мы эту тварь прозвали Упаковщиком. Сам понимаешь почему…