Дмитрий Евдокимов - Игра на повышение [litres]

Холодновато, однако, а мы без кафтанов. Пасха в этом году выдалась ранняя, хотя снег недели две как растаял, в последние дни весна отступила под последним отчаянным зимним натиском и температура держалась где-то в районе нуля градусов, а по ночам и вовсе подмораживало.

«Гостиница, – сообразил я, бегло осмотревшись, – гостиница “Сударь” на Сухаревской улице в квартале от городской крепости».

– Закрывай! – буквально просипел задыхающийся Архип двум закутанным в серые плащи бойцам, но было поздно.

Едва один из встречающих сунулся к проему, как оттуда раздалось несколько выстрелов, заставивших контрразведчика быстро отпрянуть. Второй встречающий, щуплый молодой человек, попытался ткнуть появившуюся в щели фигуру шпагой, однако преследователь оказался парень не промах – парировал длинным кавалерийским пистолетом и тут же швырнул его в оппонента, вынуждая отступить. И, кстати, одет был сей тип вовсе не в красный мундир служащего Сыскного приказа, а в монашескую рясу! Из-за его спины показался уже второй монах, а за ним – третий! Что за дела?

– Цветков, Ханеев, задержать! – приказал Лунгин и повернулся в сторону выхода со двора. – Бежим!

Бежать-то дело нехитрое, правда, здесь возникает интересный вопрос: если бы за нами гнались красномундирники – это было бы одно дело, а монахи – совсем другое. Кто они такие и по какому праву явились в подземелье разыскников? Впрочем, без разрешения хозяина в это подземелье и мышь не проскочит, так что с этим вопросом ясность есть – то ли хорошенько припугнуть меня решил Никита Андреевич, то ли и вовсе отдать в лапы инквизиции. А «лапы инквизиции» в данном случае – это как раз вот эти самые молодчики в рясах с военной выправкой и лицами видавших виды наемников.

Не успели мы пробежать и половины расстояния до приоткрытых ворот на улицу, как очередной выстрел сбил с ног моего ординарца. Игнат тут же попытался подняться, но рухнул наземь без сил.

– Игнат! – я подскочил к Лукьянову, намереваясь помочь подняться, но тщетно. Он был без сознания, на его спине в районе левой лопатки расплывалось красное пятно.

– Уходим, князь, уходим! – Архип настойчиво тянул меня за рукав к выходу со двора.

Но тут меня такая злость взяла, что все доводы рассудка отступили на второй план. Какие-то там приспешники протоинквизитора будут гонять меня по улицам столицы и убивать моих друзей? Ну уж нет!

Я выхватил шпагу из закрепленных на спине Лунгина ножен и рванул ворот камзола. Оборванные пуговицы брызнули в стороны.

– Беги на Старопетровскую в дом Григорянских, это недалеко, – приказал я Архипу, стягивая с себя камзол и наматывая его на левую руку, – скажешь – от меня, в помощи не откажут. Торопись!

– Но, князь…

– Торопись, я сказал!!!

Пихнув Лунгина в сторону улицы и больше не интересуясь его душевными терзаниями, я повернулся к месту разгоравшейся битвы. Здесь все было плохо. Двоих контрразведчиков уже оттеснили от лаза все продолжающие выбираться оттуда монахи. Всего людей в черных рясах оказалось десять, правда, двоих из них выволокли товарищи, при этом один был совсем плох и лежал без движения, а вот второй, будучи прислонен спиной к стене конюшни, злобно поглядывал на меня своим единственным глазом и спешно перезаряжал пистолет.

Монахи, значит? Чернецы со шпагами? Точно дело рук отца Пафнутия.

С протоинквизитором мы в последние три года сталкивались не раз и не два. Возомнив себя главным ревнителем веры и богоизбранным борцом с ересью, он считал себя вправе самому отделять «агнцев от волков», и несколько раз его подручные хватали и кидали в свои застенки светил науки, инженеров и прочих полезных людей, а мне приходилось «отбивать» их через митрополита или даже царевича Федора. Не будь у меня царского наказа не лезть в дела церкви, давно бы прихватил этого мерзавца да вывел на чистую воду – грешков-то за отцом Пафнутием предостаточно. Но нет: «Церковь сама разберется, не нужно вмешиваться!» А как не вмешиваться, когда вот так, не стесняясь, вставляют палки в колеса? И я ведь даже предупреждал государя Ивана Федоровича, что инквизиция вербует в свои ряды всяких подозрительных личностей под видом послушников, но опять был проигнорирован! Смешно ведь, ей-богу, головорез-то остается головорезом, будь он хоть в мундире, хоть в гражданском платье, хоть в монашеской рясе. В общем, все были в курсе, все смотрели на этот зреющий гнойник да отмахивались, мол, ничего страшного, само собой пройдет.