Алексей Янов - Орда

Иосиф был низложен и отправлен назад в Никею. Собор епископов избрал смоленского епископа Алексия на митрополичью кафедру в обход решения патриарха, тем самым положив начало автокефалии (самоуправлению) русской церкви.

Весь следующий день, в скромном сопровождении десятка охранников, я «путешествовал» по живописным, по — весеннему зеленеющим улицам Киева. Если периодически встречающиеся боярские усадьбы с их деревянными хоромами и каменными палатами были неотличимы от аналогичного боярского жилья в привычных мне северных регионах, то на архитектуре домов простых киевлян сказывалась близость степи и дефицит леса — в основном они были глинобитными, с выбеленными стенами и камышовыми крышами, а вместо основательных заборов из частокола — хлипкие плетни. Эта южно — русская архитектура передавала всему городу специфическое своеобразие.

Завидев и заслышав, из — за бешеного лая собак во дворах, приближение нашей кавалькады, любопытные киевляне, распахивая калитки, осторожно высовывались на улицу и провожали всадников удивлёнными взглядами. Потом подходили друг к другу, кучкуясь в небольшие сборища, интересуясь, кто это сейчас проезжал, уж не сам ли их новый государь и властитель всея Руси?!

У нескольких хат я спешивался, осматривая изнутри дом, и оценивал бытовые условия проживания. Что сказать? Не знаю, что будет в этих домах летом или зимой, а сейчас, весной, в них было очень сыро, так как хаты были наполовину врыты в землю. В этих, по — сути полуземлянках, имелась круглая печь — каменка, топящаяся по — чёрному. Внутреннее пространство помещения было разделено перегородкой на две комнаты, имелось соответственно два оконца. Из мебели наличествовали только лавки, пара столиков и многочисленные ящики, сундуки, плетеные корзины с зерном, кадки с солёными и квашеными продуктами. Хотя условия жизни и спартанские, но зато ситуация с пожароопасностью куда благоприятней, чем на севере, с его доминирующими деревянными строениями. Поэтому, градостроительную программу, предусматривающую каменно — кирпичное, цементное и глинобитное строительство в городах, на южные области пока можно было не распространять.

Нижняя часть Киева, Подол, был настоящим «промышленным сердцем» города. Здесь в своих мастерских проживали и производили свои товары многочисленные искусные умельцы всех специальностей. В этом районе я вдыхал печной дым кУзнец, слушал перестук плотников и общался в непринуждённой обстановки, можно сказать по-свойски, с местными литейщиками, гончарами и оружейниками. В частности, агитировал их переехать работать на мои новые заводы в Тулу или Карелию. Меня со всем вежеством и вниманием слушали, кивали головами, обещали подумать. Неволить и в принудительном порядке высылать на новое ПМЖ я никого пока что не собирался, не было в этом сейчас острой необходимости. Управиться бы с тремя десятками тысяч ополченцев — полоняников, собранных Михаилом со всех подвластных ему земель Южной Руси!

Софийская площадь, лишённая недавно своей функции народного вечевого представительного органа, обрела своё второе, чисто рыночное, торгово — коммерческое лицо. Торг здесь шёл круглогодично и уже не один век, но сейчас, по понятным причинам, заметно оскудел. Многонациональная пестрота толкущихся на Торге иноземных купцов тоже сильно поиссякла. Здесь теперь невозможно было увидеть булгарских купцов с их восточными товарами, вместо них добром из разграбленных монгольских обозов и из городов покорённой Булгарии торговали смоленские, новгородские и владимиро — суздальские купцы. Число половцев продававших здесь скот и кожи тоже серьёзно подсократилось. По — прежнему присутствовали венгры, продающие своих отборных коней и крымские купцы итало — греческих национальностей торгующих солью, одеждой, винами. Вместо немцев янтарь стали продавать смоленские, полоцкие и гродненские купцы. Сильно уменьшившаяся немецкая диаспора, теперь торговавшая только металлоизделиями и сукнами. Даже невооружённым глазом было заметно, что на Торгу среди импортных, относительно местного киевского рынка товаров, явно доминировали готовые изделия и полуфабрикаты смоленского производства.

Для себя я также отметил, что на Киевском рынке очень широко и одновременно как — то буднично, ходили по рукам купцов и покупателей наши бумажные деньги и прочие банковские бумаги. Как мне позже объяснили в Киевском представительстве «РостДома», смоленские дензнаки вместе с ценными бумагами стали «тихим сапом» проникать сюда ещё несколько лет назад. Сначала они стали использоваться при купле — продаже товаров наравне с гривнами, местными и приезжими купцами, а чуть позже смоленские деньги «распробовали» и простые розничные покупатели — киевские обыватели. К тому же, как мне пояснили местные «банкиры», наши деньги в куда более скромных объёмах можно встретить и в соседних странах, торгующих с Русью — от византийской Никеи на юге и до Швеции на севере. Естественно, эти финансовые новости меня очень даже порадовали.