Гранд Джордж - Другой мир. Злой рок

Уже вечером, ближе к посадке, на Карибах мне стало немного не по себе. Волны увеличились, море потемнело, небо затянуло серыми тучами, ветер усилился, а на горизонте показались первые признаки приближающегося шторма. Мне удалось посадить самолёт, прежде чем ветер сорвался с цепи и пошёл дождь.

Перед выходом из самолёта я заглянул в зеркало. Из зазеркалья на меня посмотрел уверенный в себе, молодой шатен с прямым и открытым взглядом из-под чёрных бровей. Карие глаза, в обрамлении чёрных густых и длинных ресниц, смотрели строго и цепко, отчего между бровей появились маленькие вертикальные бугорки со складкой. Лоб высокий, без намёка на морщины, нос прямой, немного хищный, что только добавляло мужественности моему лицу. Вроде всё в порядке: моя короткая стрижка не растрепалась, за что я её и ценил, в меру широкий подбородок выбрит, щёки по-прежнему гладкие, а чёрная щетина пока не отросла. Одежда чистая, пятен от минералки, которую я случайно пролил на себя в полёте, не осталось. После поедания части продовольственных запасов, которые мне собрали в дорогу, губы и рот оказались чистыми, никаких остатков еды на тонкой изящной верхней губе и чувственной полной нижней губе не было. Рот застыл в равновесии: никаких намёков на улыбку или грусть. А нет! Всё-таки в ямочке над верхней губой остался белый след от кефира. Протерев салфеткой губы и симпатичную ямочку, я остался доволен своим внешним видом, взял документы, которыми меня снабдили люди озадаченные Валентином Степановичем, и отправился к зданию аэропорта.

Вежливые служащие проводили меня на досмотр, где в очереди уже стояли несколько человек. Пользуясь возникшей паузой, я перевёл свои часы, установив их значение по местному времени. Когда закончились стандартные процедуры проверки и досмотра, я задержался, чтобы оплатить заправку самолёта до полного бака. Эта привычка у меня выработалась по требованию моего шефа, то же самое требование было прописано в моей должностной инструкции. Справившись со всеми этими бюрократическими и техническими задержками, я направился к выходу из здания аэропорта. Затем, памятуя наставления нашего высокого гостя, я первым делом направился в кафе расположенное через дорогу. Пока я находился в аэропорту, небо уже потемнело. Ветер крепчал, пошёл мелкий дождь, пальмовые ветви упруго натянулись, словно зелёные паруса. За те несколько десятков шагов, что я был на открытом пространстве, успел промочить и рубашку, и волосы. Но вечерний тропический осенний дождик не показался мне противным. Он был тёплым и приятно освежал. А вот ветер мне точно не понравился. Его порывы бросали мне в лицо капли дождя, пытались сбить меня с шага, рубашка и штаны трепетали на ветру.

В кафе напротив аэропорта у меня была назначена встреча с Василием, человеком, которого я должен был доставить домой. Вместе с какой-то посылкой, без которой мне было велено не возвращаться! У фасада кафе под натянутым тентом стояли выносные столики, за которыми сидели немногочисленные посетители, большей частью местная беззаботная молодёжь. В сумерках уже появились первые огоньки фонарей, некоторые окна светились от ламп внутреннего освещения. Я восстановил в памяти лицо Василия и, оглядев посетителей кафе, понял, что моего будущего пассажира среди них нет. Волноваться я стал, когда внутри кафе его тоже не оказалось. А мне говорили, что когда я прибуду сюда, Василий уже будет на месте. Хм. Я перебрал в памяти всё, что мне было о нём известно. Василий, фото прилагается. Больше ничего. Вся моя информация была изображена на фото. А ещё он должен был принести с собой посылку. Что это такое также никто не упоминал, и я надеялся, что это не что-то противозаконное. Связаться с моим пассажиром было нельзя, поскольку телефонная связь с Василием не предусматривалась. И это в наш-то век информационных технологий!

Я подошёл к барной стойке и заказал у бармена стакан апельсинового сока, вытер мокрое от дождя лицо. Здесь было жарко, погода испортилась, и, видимо, поэтому внутри кафе было всего несколько посетителей. Пригубив прохладный апельсиновый фрэш, я потянулся к карману рубашки и достал из него фото Василия. Надо же, как я промок! Рубашка покрылась мокрыми пятнами. Я посмотрел на фото.

Оттуда сквозь линзы своих очков на меня смотрел кучерявый молодой мужчина. Я оценил его возраст примерно в 25 лет. У него были каштановые волосы: по бокам короткие, а на макушке наоборот – струятся и вьются большой густой еле обузданной копной, отчего высокий лоб учёного наполовину скрыт длинной ассиметричной чёлкой. Очки подобраны со стилем, металлическая оправа вверху широкая чёрная, понизу напротив – еле заметна, у переносицы выделялась блестящая серебристая дужка. Сквозь прозрачные стёкла видны выразительные зелёные глаза. Из-за очков таких худощавых людей принято называть нехорошим словом «ботан». У парня было открытое лицо, нос прямой, ровный, немного широкий внизу, губы обычные, средней полноты. Рот тоже средней ширины, губы немного розовые, уголки чуточку завёрнуты вверх, на щеках лёгкий румянец, уши не прячутся, на фотографии отлично видна их округлая форма. Белая кожа имела в меру живой здоровый оттенок, то есть не была ни бледной, ни загорелой. Тонкая шея, худые плечи, указывали на то, что молодой человек не стремился к физическому развитию своего тела, зато у него был живой и умный взгляд. Казалось, что эти зелёные глаза вот-вот отыщут что-нибудь смешное, отчего его губы мгновенно растянутся в широкую искреннюю улыбку. Он мог бы пользоваться определённым успехом у женщин, если бы не очки. Впрочем, даже с очками он выглядел стильно. Кроме, того это не мои проблемы и вообще, может кому-то нравятся умные парни в очках. Этот определённо выглядел не просто умным, а очень умным. Такой уникальный типаж в этом кафе был бы заметен издалека.