Антон Толстых - Кроме политики [сборник]

С прислугой журналист договорился заранее. Лишь бы не подвели.

В прихожей на табурете примостился худой дедок в бейсболке и с большими седыми усами. На двух других табуретах возвышались стопки «Вокруг света» и «Наука и жизнь», а один из журналов лежал на острых коленях. За тощими плечами у стены возвышался набор для гольфа.

Дедок взглянул на незнакомого гостя и проговорил что-то нечленораздельное. Журналист опознал Иванова — дворецкого, личного шофёра и помощника в гольфе в одном лице. Его жена скончалась, местоположение сына неизвестно, а домработница приходилась внучкой. В свободное время учила деда компьютеру.

Скромная гостиная, описывать особо нечего. В кресле, за накрытым потёртой скатертью столом, сидел тот самый властелин хвалёной недотелепортации.

Раньше журналист представлял себе будущего героя интервью недостаточно корректно. В недавнем прошлом «Комсомольская правда» опубликовала фото Сергеевского с седеющими, нестрижеными, непричёсанными волосами, что создавало впечатление Эммета Брауна. Да что там док Браун! Когда журналист воображал интересующего его олигарха, в мозгу возникал типичный масленниковский Мориарти с заметной сутулостью, подвижными пальцами и внешностью паука.

За столом с одинокой пустой рюмкой обнаружился не Мориарти. Старый господин скрёб пальцами в зачёсанных назад седых волосах, лицо чем-то напоминало Байдена. Спина выглядела более или менее прямой (но не идеально), заодно он опирался на трость. Ей-богу, не док Браун, а вылитый старый Бифф.

Ладонь соскользнула с набалдашника. Ошибочка вышла. В руке была не трость, а клюшка для гольфа. Та, которая маленькая, у неё несколько разновидностей.

— Только вы подождите, гражданин журналист, сначала выпью таблетку. Как бы вдруг не выяснилось, что наш дворецкий тырит лекарства. Опять его фамилию не могу вспомнить. Какая-то очень распространённая. Ах да, Иванов. Иванов, ко мне!

Послышался вздох.

— Позову-ка я его по-литовски. — Задрал голову и протяжно крикнул: — Янавичюс!

Иванов молчал.

— Попробую по-румынски. Ионеско!

Дворецкий скрипнул табуретом, но пока не дошёл.

— Теперь по-датски. Йоханссон!

Ничего не изменилось.

— Перейду на греческий. Иоаннопуло чёртов! Иди сюда, а не то переименую в Попандопуло. Надо же, услышал. Больно долго идёт. Вредный старикашка!

Знает же, что слуга недавно из больницы. Пока что безмолвный журналист решил не мутить воду. Минуту спустя Иванов медленно вошёл в гостиную.

— Образно говоря, Молчаливый Боб и Дворецкий Боб в одном флаконе. Ни одного не смотрел, да и пёс с ними.

Семейство Сергеевских герой прессы узнал ещё до интервью. Племянник олигарха Игнат Дмитриевич, инженер, давно поселился в Мюнхене и почти ни на что не жалуется. Благодаря его коллекции журналист видел фото разных вещей, принадлежавших деду и бабке Моисея Николаевича: несмотря на местожительство, Игнат Дмитриевич помнил родство. Дед богатея по отцу, гимназический учитель, умер в 1941, дожил ли до ВОВ, неясно. Отец заслужил звание старшего научного сотрудника, мать была фронтовой медсестрой. Старший брат олигарха Дмитрий Николаевич родился в 1936, послужил офицером в Афганистане, сбежал в тот же Мюнхен и умер пять лет назад. Второй брат Лев Николаевич родился в 1941, вслед за отцом ушёл в науку, вслед за матерью сменил фамилию на «Гусман», уехал в Израиль и пока что жив.

Когда с медикаментами покончили, Иванов медленно ушёл на своё скромное место. Журналист положил на стол диктофон и плеер. Глаза будущей жертвы скосились на второй предмет.

— Договоримся об условиях. Если вы, драгоценный Моисей Николаевич, дадите интервью, я подарю две песни наподобие песен из «Острова сокровищ» на близкую вам тему.

Интервьюируемый резко хлопнул в ладоши.

— Сюрпризов сколько. Какие, интересно узнать, темы? Передо мной пустая рюмка, давно бросил, а курением вообще никогда не грешил. Слуга по молодости курил, а сейчас баловство давно в прошлом. Он сам вряд ли помнит, старикашка.

Слава Богу, обошлось. Первый пункт плана выполнен.

— Первая песня представляет собой порождение современности, её поёт известная персона по фамилии «Шаляпин».

— Прошка Шаляпин? Молодчина!

— Вторую песню споёт подрастающее поколение. Её слова написал всем известный друг детей. В фамилии пять букв, оканчивается на -тин .

— Путин? Великолепно.

— Его деятельность в советское время была связана с немецким городом. Вторая и третья буквы — Р и Е, оканчивается на -ен .