Александр Афанасьев - Спасти СССР

Почему именно Данилофф? Сложный вопрос.

Скажем так – в понимании пиара и тонкостей общения с прессой я превосхожу местную публику… ну примерно на сто световых лет. Потому что я жил и работал в стране где для любого политика "иметь хорошую прессу" было предметом политического выживания, а для любого бизнесмена – предметом выживания и процветания его бизнеса. Пиар, джи-ар – ничего этого в СССР ведь не было, была пропаганда, причем такая тупая и топорная, что никого и не интересовало, "продаются" ли истории о которых они рассказывали. В США пресса не раз приводила вполне себе заурядных политиков в Белый дом. В бизнесе… например, фирма Ягуар потеряла рынок и вынуждена была продаться индийцам – когда опубликовала рекламу с целующимися геями. Сейчас бы это зашло, а тогда продажи за год упали втрое – девяностые на дворе. Хотя… и сейчас такую рекламу никто повторять не рискует. Полно и обратных случаев – добейся чтобы о тебе и о твоем товаре узнала вся страна и проснешься богатым. В США если ты знаменит – ты и богат, это аксиома.

Американец – нужен потому что именно против американцев будет моя главная игра… как говорится nothing personal just business. Если я хочу примерно году к две тысячи двадцатому завоевать умы и сердца молодого поколения американцев, чтобы они вышли на улицы и потребовали чтобы в США было как в Советском союзе, чтобы доминирующим и в Европе и в США стал социал-демократический дискурс – то работу надо начинать уже сейчас. И для начала – надо наладить коммуникацию… а Данилофф подходит для начала – он достаточно левый по своим убеждения и больше ученый. В том мире его арестуют в восемьдесят шестом и обвинят в работе на ЦРУ и это будет неправдой. Потом он уедет в Штаты преподавать.

– И что ты ему скажешь?

– Увидишь.

– Ты только осторожнее… потом все это… каждое лыко в строку

– Михал Сергеич… я много лет жил и работал на холоде. Не учи отца… и баста.

– Отец нашелся. Наглец!

Николаса Данилоффа – на проходной встречали двое – человек с пропуском и сотрудник в штатском, явно с военной выправкой. Его завели в какую-то комнату и, извинившись, попросили оставить все вещи. Выдали блокнот, письменные принадлежности и диктофон

Потом повели наверх, завели в какую то обитую полированной карельской березой комнату, где сидел человек с таким видом, как будто у него многодневный запор. Он осведомился, понимает ли товарищ Данилофф, какая ответственность на нем лежит. Данилофф ответил, что понимает. Тогда чиновник нудным голосом минут десять читал правила – не перебивать, не передавать ничего товарищу Горбачеву, не пытаться задать несогласованные вопросы.

Данилофф сказал что все понимает.

Затем его подняли на этаж выше – там новый обыск, уже явно личной охраной генерального. Затем – поход по коридорам с обязательной для таких помещений в СССР красной, бесконечной ковровой дорожкой, дверь, потом еще дверь…

– Товарищ Данилов…

Генеральный секретарь ЦК КПСС улыбаясь, встал из-за стола и пошел ему навстречу, протягивая руку…

Для Данилоффа это было культурным шоком, еще большим чем все что происходило ранее. Он привык к СССР, к советским чиновникам, всесильным и бессильным одновременно, боящимися самостоятельно принять хоть какое-то решение и не говорящими посетителям, на основании чего они принимают такие решения, которые они принимают. Это были мужчины среднего и старшего возраста, одетые в мешковатые, плохо пошитые костюмы, часто со следами тайного пристрастия к алкоголю на лицах, боящиеся иностранцев. Он знал и их кабинеты: у простых чиновников это обязательно белый верх, а ниже – грубо покрашено масляной краской синего или зеленого или коричневого цвета. Если чуть повыше – это отделка деревом, карта СССР на одной из стен, телевизор и дверь, зачем-то обитая кожзаменителем с фигурными гвоздиками. Он знал, чего ждать в этих кабинетах и чего ждать не следует. И на этом фоне – его встречал генеральный секретарь: слишком молодой для такого поста, одетый в дорогой, хорошо пошитый костюм из шерсти, со вкусом подобранный галстук и очки в дорогой оправе. И самое главное – он улыбался. Почти как американец. В отличие от американцев русские почти никогда не улыбаются, но этот – располагающе улыбался.

Данилофф не знал, можно ли пожать руку новому главе СССР. Кажется, его предупреждали о том что к генеральному секретарю нельзя прикасаться – но если он сам протягивает руку для рукопожатия? В конце концов – американский журналист пожал протянутую руку…