У соседей — после стариков дом купил какой-то русский. Он землей не занимается, разрешает Душану коров у себя пасти бесплатно, и сыр покупает. Говорит, что писатель. Русский хороший. Впрочем, все русские хорошие, много Сербии помогали.
А он умрет — наверное, дети тут агротуризм устроят. Или тоже — продадут. Вымирает сербская деревня, все уехать хотят. В Ниш, потом в Белград, потом на Запад. Родная земля уже никому не мила.
Надо к русскому заехать, у него сыр, наверное, уже кончился, и молоко ему предложить. И хлеб.
Русский, наверное, купит. Он хоть и русский — но по-сербски говорит уже как серб. Кто-то говорил, что он в полиции служил, а кто-то что в армии. Но он хороший. Проблем от него никаких. Только раз Душан автомат у него видел, но это дело обычное, сейчас у всех есть, только дурак не покупает. Граница то рядом. Это при Тито ни у кого не было, и даже ездили через границу в гости, друг к другу. Детей женили. Это сейчас все как звери друг другу стали, потому и автомат нужен. А раньше — парни с той стороны к сербским красавицам присматривались — за сербку ее семье платить не надо. А мусульманки наоборот были рады жениху-сербу, потому что мусульмане женщин не уважают, у них ад в семье настоящий.
Когда такое было…
С этими невеселыми мыслями, Душан в последний раз оглядел свой трактор, заботливо подоткнул брезент и, перекрестившись, тронулся в путь…
…
Русский жил совсем рядом, несмотря на ранее утро — он был на ногах. Сразу вышел, как только Душан посигналил.
— Добродошли — поприветствовал его Душан
— Доброго дня.
— Вот, сыр есть на продажу, есть овечий, есть коровий, есть с травами. Молоко есть, мед…
Русский кивнул
— Сколько стоит?
…
А через семь часов — Душан возвращался обратно, и мысли у него были совсем не веселые…
В городе, как карантин сняли — а торговля все никак не налаживается. Как тень смерти на мир легла. И хотя их Бог миловал, не сильно зацепило — а все равно, люди еще боятся, не ездят, дома сидят.
А нет туристов — нет и настоящих цен. Потому что у многих в городе родственники в деревне, они бесплатно присылают. Раньше много покупали владельцы отелей, закупщики из самого Белграда приезжали — а теперь какие отели?
Всем бы хоть как то прожить.
Он до того и не думал, насколько они зависят от туризма. От цен, которые он устанавливает.
И плохо так не только у них, плохо везде. Многие обеднели, от того и озлобились. В Белграде митинги, словами громыхают, обещают. Хотя все уже понимают, что обещания эти — забудут ровно в ночь после выборов…
По пути он заехал к сыну Радомила, у него гостиница небольшая на дороге, шиномонтажка. Гостинцы от отца передать, по пути захватил. Овощи, мед, молоко. Данек принял, только с усмешкой. Не надо ему ничего. И гостиница у него только для вида. А так торгует он всяким… потому и денег у него — навалом. Раньше цыгане торговали, так их посадили, а торгует теперь наш, серб. Только отец не хочет верить во все в это и посылает сыну продукты, чтобы на базаре лишних денег не тратил. А Данек давно на Мерседесе разъезжает, и люди вокруг него… плохие.
Нехорошие мысли прервал резкий толчок, от которого Душан чуть с сидения не выпал. Трактор повело, он с трудом остановил его. Спрыгнул с сидения… кабина открытая.
Вот же дьявол!
Ось, кажется. Почти до дома доехал…
Вот как так.
Теперь сначала надо как то это все до дома. А потом обратно ехать в город, за деталями. Чиниться. Трактор старый, тоже титовских еще времен.
Ой, Господи…
Придется теперь идти до дома пешком. Выводить машину, ехать до города. Потом там деталь покупать и сюда ехать….
А с сыром непроданным что делать?
Душан подумал, и решил — до дома он сыр не унесет. Надо его спрятать, а потом идти до дома. Если кто и подойдет — брать тут будет нечего, кроме самого трактора, да и кому он такой нужен, тем более что сломанный? Пусть берут, рухлядь старая. А сыр — будет спрятан.
Да, так и надо.
Душан перешел на другую сторону трактора, чтобы посмотреть, нет ли укромного места в пределах прямой видимости, чтобы сыр там оставить. И чтобы в тени, и чтобы таскать недалеко было. А то уже не мальчик… годы…
Дорога была… как бы на насыпи, справа канава, потом лужок и деревья. Душан посмотрел на деревья, удовлетворенно хмыкнул. Да, вот там он их и оставит. Потом он перевел взгляд ниже, чтобы понять, есть ли тропка, как до тех деревьев добраться. И увидел — прямо перед собой что-то белое…
Он достал очки, которые носил не всегда, а только «для близи». Но сознание уже подсказывало ужасное, чего Душан никак не мог и не хотел допустить. А именно то, что он видит труп.
Читать дальше