Александр Башибузук - Солдат

— Это мой прадед… — тихо и печально ответил Ваня.

— Вот даже как? Ну что же, бывает, — похоже, русский военный, особо и не удивился. — Я все понимаю, но времени по-прежнему у тебя нет. Заглянешь к обер-лейтенанту в сумку, там должна быть красноармейская книжка твоего деда — как раз проверишь, не ошибся ли.

Ваня хотел задать этому странному офицеру вопрос, почему он не удивляется тому, что встретил человека из будущего, но так и не решился это сделать.

Несколько комплектов белья и портянок нашлись в ранцах мертвых немецких солдат. Иван оделся и сразу почувствовал себя уверенней. Обирать мертвых претило, но Ваня убедил себя, что виноват не он, а обстоятельства. Во время обыска, несколько раз нападали приступы рвоты, но рвать уже было нечем, так что обошлось только жуткой тошнотой.

С прадедом получилось еще сложней, Иван даже на мгновение потерял сознание, пока раздевал его.

Форма деда было сильно грязная, пропахшая потом, но без вшей, впрочем, это мало примиряло Ивана с действительностью. Немецкие портянки оказались маленькими по размеру, но Ваня умел их наматывать и быстро управился. Сапоги пришлись в пору, хотя после кроссовок ощущались на ногах как пудовые гири.

— Молодец, — сдержанно одобрил офицер, критически осмотрев Ивана. — Теперь оружие, боеприпасы и продовольствие. С офицера сними автомат, подсумки с магазинами и кобуру с пистолетом. Жратву пихай в ранец всю, что найдешь — поверь, сдыхать с голоду страшней, чем получить в башку пулю. Перевязочные пакеты, курево со спичками тоже не забывай. Фляга, саперная лопатка… Если не ошибаюсь, у дойчей должен быть первитин — это сильный стимулятор — бери, пригодится. Часы обязательно возьми. Осталось десять минут — шевелись! Не забудь обшмонать бронетранспортер. Ночью еще холодно, фуфайку какую-нить найди себе. Что с башкой у тебя? Вроде ничего страшного. Управишься, промой рану, обработай йодом и наложи повязку…

Голос офицера слабел, чувствовалось что из него с каждой секундой уходят жизненные силы.

— А вы… — Ваня, наконец, решился. — А вы кто?

— Я? — офицер слабо улыбнулся. — Я уже сам забыл, кто я.

— А зовут как? — Ваня почувствовал неожиданную симпатию к умирающему.

— Зовут?.. — русский ненадолго закрыл глаза. — Можешь называть Жан Жанычем. Но это неважно. Слушай дальше. Наши — на севере. Встретишь — прикинься немым, мол, контузия и все такое. Просто молчи, изображай из себя малахольного. Если повезет — отправят в санбат. Хотя какой здесь сейчас, нахрен, санбат. Ладно, главное — внимательно смотри по сторонам. Примечай, как воюют, как с оружием управляются, как ведут себя люди. На рожон не лезь, запомни, сначала думаешь — потом делаешь. Документы деда нашел?

Иван спохватился и протянул раненому измятую картонную книжечку.

— Надо же… — хмыкнул офицер. — Куприн Иван Иванович, одно лицо. Ну что, салабон, это твой шанс. Историю семьи знаешь? Молодец. Тебе представляется уникальная возможность доделать то, что не доделал дед. И не дай бог, хоть словом обмолвишься, что попаданец. Нашим или немцам, без разницы.

— Почему? — осторожно поинтересовался Ваня. Он как раз и собирался при первой возможности все рассказать.

— НКВД, Сталин, Берия, ГУЛАГ, лагеря… — кровожадно усмехнулся Жан Жаныч. — Забыл?

Ваня даже вздрогнул, упомянутых людей и термины он прекрасно помнил и понимал, что они означают. В кругах, в которых он вращался последнее время, считалось хорошим тоном постоянно упоминать и смаковать ужасы коммунистического режима.

Попасть в руки палачей кровавой гебни, очень не хотелось. Немецкое Гестапо, Абвер и прочие подобные организации, о которых он тоже помнил, казались на этом фоне гораздо привлекательным. Хотя интуиция подсказывала, что туда попадать тоже не стоит.

— У немцев то же самое, — продолжил офицер. — Как думаешь, после того, как ты расскажешь всю эту хрень, которую мне рассказал, поверят тебе или нет? Конечно не поверят и сразу начнут пытать, чтобы вывести на чистую воду. Оно тебе надо? Просто попробуй выжить.

— А вы, значит, поверили? — огрызнулся Ваня.

— Я — поверил, — спокойно ответил Жан Жаныч.

— Так вы тоже из будущего? — вдруг догадался Иван. — И как давно?

— Всего неделю… — кашель снова прервал офицера.

Иван подождал, пока приступ пройдет и с сочувствием поинтересовался:

— А как в плен попали? Вы же… вы же, вон, своими руками полтора десятка человек убили.

— Прикрывал со своим отрядом отступление штабной группы, — досадно морщась, ответил офицер. — Был авианалет, контузило, очнулся уже в плену. Получилось освободиться, сделал что смог. Но иногда так случается, что можешь очень мало. Но хватит болтать. С Богом, парень. Все что мог сделать для тебя — я сделал. Дальше сам. За меня не беспокойся. Компас и карта есть — иди на север. Там отступают сводные отряды двести шестьдесят седьмой стрелковой дивизии и штабная группа второй ударной. Верю, что ты не окончательное дерьмо и что у тебя все получится. Нам, попаданцам, везет. Распишись за меня на стенах Рейхстага. Не бойся умереть — теперь тебе предстоит умирать и воскресать много раз. И не дай бог, сдашься дойчам — на том свете достану… достану…