Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

Иванов покивал рассказу и, в свою очередь, поделился, как не повезло его заряжающему, севшему за баранку такого же трофейного транспортера, тоже угодившему в плен и непонятно куда венграми угнанному; и вкратце о прочих боевых буднях. В скором времени, назидательная экзекуция закончилась, опозоренные изнасилованные друг другом насильники подтянули штаны, и удовлетворенные победившей справедливостью зрители разошлись. Тем временем, ненамного опоздав к такому представлению, прибыл на место высланный на помощь Бурову и задержавшийся в пути румынский эскадрон каларашей, которому Карпенко с превеликим удовольствием передал с рук на руки всех пленных.

От небольшой колонны автомобилей, которые венгры на короткое время отобрали у группы Бурова, уцелели и могли самостоятельным ходом передвигаться лишь две трехтонки и одна полуторка. Часть грузовиков, так уж получилось, уничтожил огнем своего башенного орудия сам Иванов. Бывшие советские военнопленные, и раненные, и здоровые, и те, что были в группе Бурова, и те, что пришли с Ириной Николаевной хоть и в тесноте, но без обиды разместились вместе с уцелевшим после всех передряг имуществом в кузовах и кабинах. Ехать на запад решили все вместе, и рота Карпенко, и сводный отряд Бурова, и танк Иванова. Спешить самостоятельно к своему батальону Карпенко отказался – все равно уже надолго отстал.

Первой, все равно остальным придется равняться по ее скорости, поползла тридцатьчетверка. В конце проселка Гурин остановил машину, отвернул вбок плоскую круглую крышку своего люка и высунулся. По шоссе целеустремленно катила на запад артиллерия. Трехтонные ЗИСы уверенно тянули за собой короткоствольные 122-мм гаубицы, взятые на передки, в кузовах на штабелях ящиков с боеприпасами восседали запыленные расчеты. Коля, перевидавший за сегодняшний насыщенный событиями день множество незнакомых ему людей, сам не зная для чего, привстал и приветливо помахал рукой этим неизвестным ему служителям бога войны. Ему ответили. Проносящиеся мимо солдаты весело кричали что-то с трудом разбираемое за шумом моторов и размахивали руками и пилотками. Из двух машин доносились слова знакомой песни: «…Артиллеристы, точней прицел! Разведчик зорок, наводчик смел! Врагу мы скажем: «Нашей Родины не тронь, а то откроем сокрушительный огонь!»

В одной из машин, в кабине на пассажирском месте, быстро промелькнуло повернувшееся в сторону танка улыбающееся широкое лицо с круглыми еврейскими глазами. На обширной груди их обладателя быстро сверкнула надраенным серебром круглая медаль. Когда-то и где-то эти печальные даже при улыбке глаза Коля уже вроде бы видел. Но, так и не вспомнив их обладателя, он опустился обратно на свое покрытое потертым дерматином сиденье. Колонна заканчивалась, из кузова последнего грузовика прощально донеслось: «…Нашим танкам дорогу проложит наших пушек огонь боевой. Вражью силу дотла уничтожит грозный вал огневой!» и рассеялось в растущей дистанции и ворчании танкового дизеля. Пора было выбираться на шоссе и им. Гнаться за колесной артиллерией Коля не стал, а Иванов ему этого не приказывал – расстояние между ними постепенно увеличилось, и вскоре их попутчики скрылись за очередным поворотом.