Алексей Вязовский: Сапер [СИ]

– Наверное, надо у Пирата спросить, – подумав, сказал я. – Особенно насчет такого дела как новый хозяин.

Я оглянулся. Наглый мешок с блохами стоял прямо за мной и, похоже, был рад возможности уйти в свободное плавание. По крайней мере, он вовсю лыбился, глядя на пьяницу, а хвост его мотался из стороны в сторону с такой силой и частотой, что, подключи к нему динамку, наверное, электричества хватило бы на весь наш дом.

– Пойдешь ко мне? – спросил Миша, садясь на корточки.

Пёсель шагнул вперед, оглянулся на меня на миг, и пошел к проклятому алкашу! Больше в мою сторону даже глаз не скосил! А ведь сколько тушенки было скормлено гаду! Ладно, не особо много той тушенки на него пошло, но всё равно! Чёрная неблагодарность, дорогие друзья! Пират ему чуть глаз не вылизал от радости, представляете?

Миша встал, погладил пса по голове, виновато улыбнулся и пошел вниз по лестнице, сопровождаемый гнусным предателем. На самом деле я, хоть и взгрустнул немного, но рад был, что удалось пристроить собаку. Всё лучше, чем просто оставить его на улице. Да и Миша этот, может, за ум возьмется. Потому что выпивать сейчас ой как недешево будет, особенно под немцем.

А потом понеслось. Не служба, а марафонский бег. Что днем, что ночью, командующий носился по частям и проводил кучу совещаний в управлении фронта. По примеру Аркаши я домой ходить перестал. Да и что там делать? На стены смотреть? Белье постирать и у нас можно организовать, поесть что придется, поспать в машине, пока едем, или пока Михаил Петрович совещания проводит.

Как-то незаметно, по капельке, но обстановка не совсем совпадала с тем, что было в той жизни. Там на день позже отошли, там держались вместо отхода. А в иных местах – наоборот. Но общая картина от этого не менялась. Точно так же уцепились зубами на Днепре, да и Гудериан с фон Клейстом никуда не делись. Надвигалась та самая большая жопа, застила собой всю Украину. А я всё никак не мог улучить момент для того, чтобы дать совет, который сможет перевернуть всё в нашу пользу. Ждал возможности и старался не утонуть в текучке.

А повседневные заботы затягивали не хуже болота. Иной раз я даже не помнил, какое сегодня число. Только и грел душу конвертик с письмом от Веры, в котором она прописала, где живет, да в каких краях ее можно найти, случись мне оказаться рядом.

Двадцать пятого июля, уже вечером, Кирпонос вызвал меня в кабинет.

– Два часа тебе на сборы, Пётр Николаевич. Вылетаем в Москву, на совещание у Сталина!

Рюхаться – договариваться о криминальном деле на тюремном жаргоне.

БУР – Барак усиленного режима.