Александр Михайловский - Оперативное вмешательство [СИ litres]

– Ну а что вы будете делать потом, когда умолкнет гром пушек? – хмыкнул Сосо. – Ведь, по моему разумению, если оставить на троне прежнего хозяина земли русской, то он со своей камарильей быстро пустит в распыл все плоды ваших побед.

– А вот это, Сосо, я понимаю ничуть не хуже вас, – ответил я, – а потому, закончив воевать, мы, как и в нынешнем для нас мире русско-японской войны, начнем сверху донизу перетряхивать российский политический курятник, ибо в четырнадцатом году слой птичьего помета на местной действительности гораздо толще, чем в только что отработанной нами кампании. Один Распутин стоит десятка Гапонов, и это при том, что местный Михаил уже приведен к тому состоянию, при котором он ни в коем случае не сможет занять трон. И в то же время ваши товарищи-большевики еще недостаточно созрели для того, чтобы я вручил им власть на блюдечке. Это исключено. Впрочем, вопросы власти в Российской империи, как и в предыдущие разы, мы будем решать исключительно после того, как осмотримся на местности, взвесим все «про» и «контра», а также семь раз перемеряем все вдоль и поперек. На этом политическую дискуссию предлагаю завершить и, определившись с моментом открытого вмешательства в битву при Танненберге на утро двадцать шестого августа по григорианскому календарю, приступить к практической подготовке войск к предстоящей операции.

– А почему вы собираетесь начинать именно с Восточно-Прусского, а не с Галицийского и не с Сербского театров военных действий? – спросил полковник Половцев.

– В Галиции русская армия справилась без посторонней помощи, – пожав плечами, ответил я, – сербам до удара болгарской армии в спину вообще ничего не угрожает, а вот поражение второй армии генерал Самсонова необходимо предотвращать любой ценой. И то, что при этом нам потребуется опустить самых авторитетных германских генералов, Людендорфа и Гинденбурга, только добавляет важность поставленной задаче.

– В таком случае, Сергей Сергеевич, – сказал полковник Половцев, – вам необходимо срочно решать вопрос вывода армии Петра Багратиона из Константинополя семнадцатого века и ее замены на сводный корпус генерала Кондратенко. Пока это не сделано, ничего конкретного планировать невозможно…

– Первый удар по германским рукам нанесет подвижное соединение из кавалерийского корпуса и танкового полка, – сказал я. – Впрочем, насколько мне это известно, первые части сводного корпуса генерала Кондратенко должны начать прибывать по ротации в самое ближайшее время, и я лично собираюсь контролировать этот процесс.

На начало двадцатого века большая часть финской аристократии и интеллигенции по происхождению была этническими шведами.

В случае объявления такого правила корабль воюющей державы мог оставаться в нейтральном порту не более чем двадцать четыре часа, по истечении которых он должен был или покинуть порт, или интернироваться.

В средневековой Европе латынь была языком межнационального общения для аристократии, церковников и вообще образованных людей, а на своих национальных языках размовляло только простонародье. Увидев, что пажи Артанского князя свободно общаются на языке Данте и Вергилия, окружение Генриха Наваррского автоматически включило их в круг равных по положению.

Ящик с песком – рельефный макет местности с соблюдением масштаба.

После революции и гражданской войны Александр Мирофанович Стопани работал в структурах Наркомтруда СССР, а с 1924 по 1929 год занимал должность прокурора РСФСР по трудовым делам.

Абрам Гукасов – третий из братьев, с 1899 года лондонский представитель «Каспийского товарищества», занимавшийся реализацией нефтепродуктов на европейском рынке и выгодным вложением вырученных денег. Вернулся в Россию в 1914 году, а потом вместе с братом Павлом снова эмигрировал в 1917-м. А вот следы Аршака после революции потерялись.

Контрассигновать – удостоверить подписью подлинность документа; скрепить своею подписью что-либо, уже подписанное кем-то другим.

Никакой революции (подразумевающей захват власти хотя бы по образу Парижской Коммуны) в 1905-06 году не происходило, а имело место децентрализованное народное возмущение действиями царского правительства, подавленное вооруженным путем.

В истории не сохранились имена детей Гапона от второго «брака».