Виктор Тюрин - Смерти вопреки - Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия [сборник litres]

– Зимин! Осадчук! Проверьте, что там впереди, с парнями, а затем пойдете дозором впереди! Меняем маршрут. Идем по краю деревни.

«Все же решил идти вперед. Идиот».

Спустя несколько минут немцы подняли тревогу. Судя по крикам, кто-то наткнулся на трупы. После чего послышались команды офицеров, а затем неожиданно для меня тяжело взревел танковый двигатель. Секунды хватило, чтобы понять, что немцы собираются нас просто расстрелять из пушки. Выбора больше не было, как и шансов выжить. Впереди нас ждали два пулеметных расчета. Пусть их было немного, с десяток, вот только теперь они знали о нашей группе. Правда, нам немного повезло. За минуту или две до поднятия общей тревоги наши разведчики первыми сумели обнаружить один из пулеметных расчетов и расстрелять его из автоматов, но уже в следующее мгновение над деревней повисло сразу три осветительные ракеты, залив мертвенно-белым светом обугленные остатки деревни. Ударила пушка танка. Снаряд разорвался где-то впереди нас. Не успела осесть от взрыва земля, как короткими очередями забил немецкий пулемет, заставив нас прижаться к земле. Новый свист снаряда, и снова вздыбилась земля, мешая белый снег с черной промерзлой землей, и полетели в разные стороны вырванные из нее мерзлые комки вперемешку с осколками. До наших позиций оставалось, наверно, метров триста-четыреста. Вроде близко, а на самом деле очень далеко. Успеешь несколько раз умереть, пока добежишь. Пуля она такая, самого быстрого бегуна легко догонит. Зажглась еще одна осветительная ракета; опускаясь, она осветила белым мертвым светом передний край обороны немцев.

– Осадчук! Климкин! Подавить пулемет! – отдал команду командир десантников, не успели выдвинуться названные бойцы, как он повернулся к товарищу Василию. – Как только пулемет замолкнет – уходите! Мы вас прикроем!

Новый грохот разрыва снаряда. Он ударил впереди нас, а вслед за ним смешались пулеметные и автоматные очереди. Последовал взрыв гранаты, потом второй, чей-то вскрик разрезал воздух, а затем раздался хриплый и полный боли голос одного из десантников: – Командир, фрицам хана!

Командир приподнялся, повернул голову, видно хотел что-то сказать, но тут совсем рядом с нами разорвался новый снаряд, выпущенный из танка, а уже в следующую секунду коротко вскрикнул и ткнулся лицом в снег. Рядом с ним кто-то глухо и протяжно застонал. Все это время я держался чуть в стороне от группы, лежа за обгорелым бревном и пытаясь лихорадочно понять, что мне делать. Не успела вздрогнуть земля от нового разрыва танкового снаряда, как за нашей спиной раздался топот множества ног и короткие, лающие команды немецких офицеров.

«Вот и все, Костя Звягинцев. Как говорится, приплыли…»

Мои похоронные мысли перебило непонятное движение одной из фигур, до сих пор неподвижно лежащей на снегу. Та вдруг неожиданно ожила и покатилась по снегу в мою сторону. Присмотрелся.

«Ха! Так это наш барон в бега подался!»

С шипением взлетели две осветительные ракеты, и почти сразу ударила пушка танка. Следом ударили немецкие автоматы – немцы старались прижать нас к земле. Все снова вжались в снег, явно не понимая, что делать дальше. Барон, демонстрируя удивительное хладнокровие, не обращая внимания на свист осколков, приподнял голову, скользнул взглядом вокруг себя и снова перекатился, затем еще раз и оказался где-то рядом со мной. Снова приподнял голову и только тогда увидел меня. Я не видел выражения его глаз, но даже в этот момент ощутил его испуг, разочарование и… надежду. Только теперь я понял, как ему удалось уйти от своих охранников. Один из бойцов, поставленных охранять пленных, раскинув руки, лежал в неестественной позе. За ним виднелось еще несколько замерших человеческих тел, только непонятно, живых или мертвых. В этот самый миг опомнилась наша артиллерия и по немецким позициям ударили наши пушки и минометы. Воздух наполнился свистом снарядов и шипением мин. Десятки близких разрывов, ударивших по ушам, заставили сначала сжаться, а потом дико заколотиться сердце. Дикий грохот от разрывов бомб, снарядов и мин заполнил воздух. Взрывы следовали один за другим. Неожиданный артиллерийский налет заставил немцев за нашей спиной зарыться в землю. Нам дали шанс! Надо уходить! Прямо сейчас! С трудом преодолев инстинкт самосохранения, который с силой прижимал мое тело к земле, я заставил себя оторваться от земли, подползти к подполковнику, а затем достал нож и разрезал веревку на его руках, а после чего подтолкнул: давай двигай, фриц, к своим собратьям. Немец быстрым движением вытащил кляп изо рта, кивнул мне головой, после чего неловко, дергаясь всем телом, как паралитик, пополз в сторону своих позиций. Несмотря на то что прошло всего несколько минут, мне казалось, что я лежу на снегу долгое-долгое время.