Юлия Алева - Пепел и роса

Я сбросила чемоданы в бездну и обернулась к нервно курящей сестре. Мама отказалась меня провожать и Люську осуждала за поддержку этого путешествия.

— Люсь, я не знаю, что из этого всего выйдет, но, если что, приезжай. Я дома оставила координаты, рекомендательное письмо к Фролу Матвеевичу и вообще. Фрол меня всегда найти сможет. Это крайний вариант, потому что я теперь несколько сомневаюсь насчет возможности попасть обратно.

— Ксюх, а может ну его? — она с омерзением вглядывалась в яму.

— Люсь, я только там живу по-настоящему. Пока, сестренка!

Прикоснулась к веснушчатой щеке и присоединилась к багажу.

Второй раз дался мне большей кровью, чем первый, как в прямом, так и в переносном смысле — падение увенчалось подвернутой ногой, наступать на которую было невыносимо больно. Я кое как доползла до выхода, проклиная собственную запасливость и столь неуместную ностальгию. Наряд выглядел чудовищно, уж не говоря о том, что вряд ли прокатил бы под местный. Дверь с легким скрипом отворилась и мне не понравилось увиденное — вместо ожидаемого снега на пригорке у заколоченного дома отцветали одуванчики.

Ничего, с этим тоже разберемся, наслаждаясь удушающей зимней одеждой подумала я и устроилась ждать сумерек. В ночи все ж таки попроще будет.

Первоначальный план с ночевкой в гостинице «Европа» пришлось быстро перекраивать и побитой собакой ковылять к лавке Фрола.

Второй час ночи, собаки лают, я бреду домой. Словно не было двух лет. А может их и не было, оборвалось вдруг сердце. Хотя вру, были-были — в витрине аптеки все еще стоит моя Нюся. Тут удалось выдохнуть, потому что паника от того, что все придется делать заново, слишком уж подняла давление — в глазах плыли черные мушки, в ушах стучало.

Я не стану описывать, с упоминанием каких бесов перебиралась через забор на задний двор лавки и как долго бросала камушки в окно Фроловой спальни. Удалось установить, что меткость — не моя сильная сторона, а преодоление забора доконало ногу окончательно.

— Кого тут черти надирают? — в окне показался родной силуэт, и я прослезилась.

— Своих Фрол Матвеевич, своих. — просипела я.

— Пресвятая Богородица, какими судьбами? — слышен грохот чего-то упавшего, разбившегося, быстрые шаги по лестнице, и вот меня подхватывают на руки. Я дома.

— Да как же так?! — причитал Фрол, ощупывая меня по всему периметру. — Я тут места не нахожу, из полиции приходили спрашивали, а вас все нет и нет. Ни весточки, ни слова.

— Фрол Матвеевич, это очень долгая и непростая история. Я домой заезжала. Ностальгия замучила.

— Попрощалась? — тихо уточнил он.

— Да. Теперь уж навсегда попрощалась. — кивнула я и побрела в бывшую свою комнату. Там особо ничего и не изменилось — даже занавески те же. В шкафу сиротливо висит траурное платье еще по Анфисе Платоновне — его то завтра и надену, раз все так бесславно получилось. Особенно полиция настораживает.

Утром проснулась рано-рано, еще до рассвета, спустилась на кухню за водой, где до полусмерти напугала, а потом обрадовала Фёклу. Та расплакалась от жалости к моей несчастной сиротской доле, что и замужем-то пожить не пришлось.

— Что же теперь? — уточнил Фрол за завтраком.

— А теперь, Фрол Матвеевич, разберемся с делами, и если меня пока в покойники не записали, то я теперь богатая вдова с большими планами. Вы мое письмо получили?

— Дда, получил… Только его полиция забрала, когда сюда приходили. — смущенно ответил он.

— И завещание тоже?

— И его.

Странные интересы у полиции. Это ж сколько меня не было-то?

— И давно ли они были?

— Да уж с месяц тому. Письмецо-то я аккурат на Сретенье получил, только марки на конверте не было. Нарочным пришло. А явился господин на Масленой Неделе. Расспрашивал, давно ли меня не видели, письма все собрал, да велел сообщить, ежели объявитесь.

— И откуда же такой интерес? — аккуратно осведомилась я.

— Так отец Петра Николаевича в розыск подал. Но вроде как неофициально.

Такое могло случиться только со мной. А раз от масленой недели прошел месяц, то…

— Зато вот к Пасхе Вы и нашлись. — сиял Фрол, и по теням на лице я понимала, что ему непросто далась эта история. Пестуя свои мятущиеся чувства, я совершенно не подумала о нем.

— Теперь все наладится. — я аккуратно взяла его ладонь в свои. Теперь все будет хорошо.

День прошел совершенно суматошно.

Россійская Имперія. Костромская губернія. С. Вичугагр. Н.В. Татищеву.