Алексей Живой - Вторжение

Обойдя лично почти все укрепления, что растянулись почти на две версты вокруг Столичного и Среднего города, не считая княжеского кремля, оба военачальника порешили, что город готов к осаде. А лучники и даже арбалетчики, которые теперь появились на стенах, вселяли уверенность, что оборона выстоит положенный срок в ожидании помощи. Ибо после столкновения с татарами на Воронеже сам Юрий Игоревич отчетливо понимал, что без помощи извне Рязань обречена.

Вот только выбор у Юрия был небольшой. Помощи от соседнего Муромского княжества больше ждать не приходилось, оно и так отдало большую часть своих сил Рязани. И теперь в Муроме сами готовились к войне с татарами, которые не прощали никому и ничего, а особенно помощи тем, на кого они нападали.

Как узнал воевода, вернувшись в ночи с остатками засадного полка к месту главного сражения и застав отступление основных сил, рязанцы в том сражении перемололи не один тумен татарских ратников, но и сами полегли почти все. К ночи у Юрия осталось лишь несколько тысяч всадников и не более тысячи пеших, а лучников всего пара сотен. Утреннего наступления они бы уже не выдержали. Оставив половцев и часть муромских сил прикрывать отход, Юрий устремился к Рязани, где рассчитывал отсидеться хотя бы седмицу, пока не подойдет помощь.

В первом сражении с татарами погибли оба муромских князя, Юрий Давыдович и Олег Юрьевич. Не раз они отражали натиск татарской конницы и пеших ратников, не единожды сами водили в атаку свои дружины, опрокидывая лучшие силы Батыя. Но к вечеру пришел и их черед помирать. Последний удар объединенных конных и пеших сил Батый направил на центр русских полков, где сражались муромские дружины. Обескровленные, они выстояли, но лишились обоих князей. Остатками их, что мужественно прикрывали отступление основных сил, теперь командовал тысяцкий Иван Черногор.

Правый край, где находился Юрий Игоревич, тоже был почти смят мощным ударом тяжеловооруженной татарской конницы, которая едва не прорвала оборону и не вышла к лесу, где уже стояла цепь из саней. Князь Юрий сам тогда повел в атаку рязанцев и вновь отбросил татар с холма, но сражение это длилось до самого заката и стоило жизни большей части его полков. Сам же Юрий хоть и устремился в гущу сражения, словно ища смерти, выжил и даже не был серьезно ранен. Если не считать скользящий удар татарского копья, которое вспороло его доспех на боку, и трех коней, убитых под ним.

В этой мясорубке также выжил и Лютобор, что был уже тысяцким и сражался рядом с князем, ибо Евпатию тот поручил другое дело. Надо сказать, что Коловрат был тому несказанно рад, поскольку в битве на Воронеже погибли почти все военачальники, коих он успел обучить конным сражениям. И Лютобор был одним из немногих выживших.

Сыновья князя Ингваря, Олег и Роман, к удивлению воеводы, показали немалую прыть в том сражении, не щадя живота своего. Олег, однако, был убит татарами во время последнего приступа. А вот бесшабашный Роман Ингваревич выжил. Более того, воевода узнал от рязанского князя, что молодой Роман с небольшой частью уцелевшего войска, около двух тысяч человек, отправлен им в верховья Оки, на север. И должен был, находясь у Красного или даже Коломны, отправить гонцов к великому князю во Владимир за подмогой. Поступок этот вызывал недоумение у Коловрата, давно заподозрившего Ингваря в интригах против своего брата. И уже после битвы, находясь в Рязани, которой управлял Ингварь до прихода Юрия, воевода наконец-то поведал князю о своих подозрениях. О нападении на поезд с Федором и Евпраксией, о странной смерти Богдана, о пряжке, что заметил на тысяцком Тишило, и о письме доминиканского монаха. И последнее, в чем он подозревал Ингваря, была смерть Евпраксии и ее сына.

– Это все мои домыслы, князь, хочешь верь, хочешь не верь, – закончил Евпатий, – но уж больно много совпадений на твоем брате сходится. Одного только не пойму, ежели он лихое дело супротив тебя задумал, то при чем тут доминиканский монах с письмом. Они же татарам явно не друзья.

Долго молчал Юрий, глядя на припорошенный снегом лед Оки, а потом огорошил воеводу ответом:

– А ни при чем. Тут другие нити видны, о коих тебе неизвестно пока, да и знать не надобно. Ты одно пока понимай – Ингварь и сам татарам не друг.

Вдохнул морозный воздух князь и, повернувшись, вперил проницательный взгляд в лицо Коловрата.

– Но ежели хоть половина того, что ты мне рассказал о брате моем, правда. Особливо смерть Евпраксии с наследником, – тряхнув головой, произнес Юрий Игоревич, и на скулах его заиграли желваки, а на лице впервые за месяц появился румянец, – то, видит бог, не побоюсь греха и удавлю его своими руками. А коли сам не смогу – тебе завещаю.