Александр Беловец - Вторжение [СИ]

— Я сделал это не ради благодарности, а ради того, в чьих глазах навеки останусь предателем.

— Не беспокойся, видеть его глаза придётся недолго. После судилища Заарг'иррат будет развоплощён, — на последних словах Раак'имал вздрогнул.

— Могу я кое о чём попросить?

— Всё что угодно!

— Оставьте ему жизнь… Заточите, закуйте, но только пусть живёт!

— Ты хочешь, чтобы он жил, проклиная тебя? — глава совета пожевал губами, но вдруг его осенило. — А ты жесток, мой друг… Что ж, да будет так!

Тземт'идос стукнул посохом о пол и растворился в воздухе.

После его исчезновения Раак'имал ещё некоторое время молча смотрел в пространство перед собой. Затем прошептал: «Прости…» и покинул Хрустальный грот.

— Властью данной мне Башней Мрака я, Тземт'идос, глава Совета Древних лишаю Заарг'иррата всех привилегий полноправного члена Башни и провозглашаю во всеуслышание — отныне и вовеки веков пребывать ему в заточении там, где умыслил он недоброе против своих же собратьев!!!

Слова эхом отразились от древних стен, и Заарг'иррат безвольно обвис на цепях, коими был прикован к ритуальным столбам. Во времена, когда Междумирье сотрясали великие битвы, эти столбы служили для казни врагов Башни Мрака. Но с тех пор минуло не одно тысячелетие, войны поутихли, и лобное место превратилось сперва в зал, где собирался Совет Древних, а затем и вовсе в архив. И вот спустя прорву лет его вновь использовали по назначению.

Тземт'идос говорил что-то ещё, но Заарг'иррат не слышал. Он поднял голову и медленно обвёл взглядом помещение. Сотни глаз встречались ему, но он искал те единственные, ради которых смог бы выдержать любое наказание.

Дайа'латы нигде не было…

Зато был тот, кого ещё недавно он считал другом. Раак'имал… Вот их взгляды встретились, изменник вздрогнул и его губы тихо произнесли: «Прости». Но ещё раньше Заарг'иррат отвернулся — эхо предательства обожгло не хуже раскалённого прута.

Всё кончено! Планы мести обернулись прахом, канув в небытие вместе с прозвучавшими словами приговора. Впереди предстоит вечность пустоты и мрак бессилия.

Вдруг сознания коснулись слова главы совета обращённые к нему:

— … и не сомневайся, мы сделаем всё необходимое, чтобы найти и уничтожить созданное тобой оружие!

От нахлынувшего гнева скулы свело судорогой. Заарг'иррат метнул в главу совета взгляд полный ненависти.

«Ты не посмеешь тронуть моих детей!!!»

Если бы взгляд мог убивать, Тземт'идос полыхал бы уже синим пламенем.

«Посмею! — уголки его губ чуть дёрнулись вверх и тут же вернулись на место. — Я давно хотел избавиться от ублюдков, коими ты наградил мою дочь…»

— Если кто-нибудь хочет высказаться в защиту обвинённого пусть говорит сейчас!

Глава совета поднялся и обвёл собравшихся суровым взглядом встречаясь с которым каждый опускал глаза. Лишь Раак'имал хотел что-то молвить, но струсил и безвольно опустил голову.

— Да свершится наказание!!!

Тземт'идос стукнул тяжёлым посохом о древние плиты и воздух вокруг приговорённого засиял и уплотнился. Буквально сразу же воздушная клеть стала терять в размерах и вскоре с хлопком исчезла.

Хрустальный грот, некогда поражавший взгляд своим великолепием теперь пребывал в вечном безмолвии и мраке. Изолированный от всего сущего могучей волей владыки Башни Мрака он стал идеальной темницей, в которой замерло само Время.

Скрестив ноги, Заарг'иррат сидел на гладком полу. Глаза его были закрыты, дыхание размеренно, руки покоились на широко разведённых коленях.

Вдруг яркий луч пронзил кромешную темноту, словно игла клубок шерстяных ниток. Ударившись о пол, он разлетелся мириадами искорок и над тем местом воздух исказился. Из открывшегося провала в Хрустальный грот шагнула девушка.

Высокая, белокурая, как фея, тонкая в кости, с кожей цвета сливок и огромными глазами на узком лице. Она была одета в длинную, до пят, льняную рубаху с разрезами по бокам и рукавами, обшитыми, как и ворот, узкой красной тесьмой. Дайа'лата — дочь его ненавистного врага…

Зарг'иррат открыл глаза.

Он побывал во многих мирах и встречал женщин разных племён и родов. От горячих и смертоносных (как и породившая их пустыня) воительниц, с мечом в руке ищущих себе мужей, до тихих и скромных деревенских девушек, робеющих под взглядом мужчины. Он искал красоту не столько снаружи, сколько внутри женщины и если не находил её, красавица могла хмурить брови или испепелять его взглядом — ему было всё равно.