Юрий Корчевский - Гвардия в огне не горит!

– Ладно, идите.

Пехотинцев понять можно. Если танки снова пойдут в наступление, останавливать их нечем. Из дивизиона осталось две пушки, как слышал он у штаба. В траншеях гранат уже не осталось, как и бутылок КС.

Завёл мотор, дал на холостых поработать немного, поехал к штабу. Сколько ни посматривал по сторонам, а батарейщиков не видел. Не зря артиллеристы «сорокапяток» получили печальное, но точное прозвище «Прощай, Родина!». Солдаты на язык остры, дадут прозвище – не в бровь, а в глаз. И пошло оно гулять по всем фронтам. Причём прозвища давали не только красноармейцы, но и солдаты вермахта. Например, в 1943 году, когда Илья пленного взял, тот про наш штурмовик Ил-2 сказал «цементный самолёт». Илья удивился:

– Почему?

– Сбить трудно, по нему стреляешь, а он летит.

Немцы называли наши «катюши» «сталинским органом» за характерный звук, красноармейцы немецкий шестиствольный реактивный миномёт – «ишаком», тоже за похожий звук.

В кузов погрузили нескольких раненых, в кабину уселся усатый военфельдшер:

– Поехали!

– Куда?

– В медсанбат, я покажу дорогу.

Да какие на фронте дороги? Одни направления. Прошли два танка на позиции, за ними несколько тягачей с пушками, по их следам другие едут – готова фронтовая дорога. На кочках трясло сильно, раненые от боли матерились, стучали по кабине:

– Эй, не дрова везёшь!

Всё же усатый медик дорогу знал, к госпиталю на окраине села вывел точно. Однако раненых не приняли: шла эвакуация. Их перевозили на железнодорожную станцию. Военврач в белом халате, заляпанном пятнами крови, махнул рукой:

– Езжай на станцию, там бойцы помогут раненых в вагоны перегрузить, потом возвращайся. Надо помочь перевезти, у нас всего две машины, а раненых полторы сотни.

Илья мысленно охнул. В полуторку входило четверо лежачих и двое легкораненых, которые могли сидеть. От госпиталя к станции – укатанная гравийка, добрались быстро. На станции бойцы, явно нестроевые, все в возрасте за полтинник, перегружали раненых в санитарные вагоны.

Илья успел съездить четыре раза, когда на станцию налетели пикировщики Ю-87, прозванные «лаптёжниками» за неубирающееся шасси с обтекателями. Да собственно, и не станция была, а разъезд. И стоял на нём единственный поезд, на крыше и стенках которого крупно красные кресты в белом круге нарисованы. На первых порах наивно полагали, что кресты защитят от обстрелов и бомбардировок, ведь СССР и Германия в своё время подписали международные конвенции. Как бы не так! Не обращали немцы внимания на красные кресты. Вот и сейчас ведущий самолёт свалился в пике, сбросил две бомбы, обстрелял вагоны из курсового пулемёта, взмыл вверх. В пике пошёл следующий самолёт, а поезд уже гореть начал. Из вагонов крики. Санитарки и бойцы, что помогали раненых грузить, попытались хотя бы транспортабельных вывести. Одна бомба попала в вагон, другая во второй угодила. Чёрный дым повалил. Уйти бы эшелону с разъезда – на ходу попасть тяжелее, а состав без паровоза, видимо, после погрузки подойти должен. Кто из раненых уцелел, сами выбираться из вагонов начали, прыгали на насыпь.

На разъезде ни зенитной пушки, ни пулемёта, никакого противодействия авиации. Потому «лаптёжники», не торопясь, прицельно сбросили бомбовый груз, потом обстреляли поезд из пулемётов.

Илья наблюдал за трагедией с дороги, выбравшись на подножку. В кузове раненые, которых он не успел довезти до разъезда. Илья развернул машину и обратно в госпиталь. Объяснять ничего не пришлось, бомбёжку санитарного поезда персонал видел.

У начальства госпиталя связи с вышестоящим начальством нет. Куда везти раненых? Бросить беспомощных людей нельзя. А транспорта не хватает даже для раненых, а ещё персонал есть, лекарства, инструменты.

В кабину Ильи сел военврач:

– Едем. Только не гони, за нами два «Захара», там самые тяжёлые раненые.

– Товарищ доктор, не знаю вашего звания, мне в дивизион надо. Приказ был – до медсанбата раненых довезти.

– Тогда останавливайся и выброси их в голом поле! Ну, что медлишь?!

– Так не по-людски.

– Тогда езжай.

– В дивизионе тоже люди и пушки, тоже спасать надо.

– Найдём госпиталь, разгрузимся, и езжай на все четыре стороны.

Кабы ещё знать, где этот госпиталь? Через час езды по ухабистой дороге добрались до посёлка Тёплое, где располагался госпиталь. Раненых выгрузили, и Илья с облегчением перевёл дух. Всё же ответственность – раненых везти. И назад в дивизион поехал. Заправиться бы где-нибудь – указатель топлива показывал четверть бака.