Дмитрий Зурков - Служу Престолу и Отечеству [litres с оптимизированной обложкой]

– Федор Артурович, вас ждут Павлов и Голубев, а мы тут пока с Прохором ещё чайку погоняем.

Келлер прошел вдоль длинного коридора и на мгновение замер перед дверью, на которой была закреплена табличка с надписью «Академикъ Павловъ». Затем, сделав вдох – выдох, постучал и решительно зашел внутрь.

В уютной комнате почти ничего не говорило о том, что ее хозяин – врач. Небольшой письменный стол, на котором лежала папка, как потом оказалось, с результатами медицинского осмотра генерала, книжный шкаф. На стене несколько картин с сюжетами о Древней Руси. На отдельной тумбочке – два телефонных аппарата, в углу – несгораемый шкаф производства братьев Смирновых.

Голубев разместился сбоку на мягком стуле. Павлов, прохаживаясь по кабинету, предложил генералу присесть в массивное кожаное кресло, которое бережно приняло и комфортно устроило атлетическую фигуру Келлера. Иван Петрович, вернувшись к столу, раскрыл папку и обратился к генералу:

– Уважаемый Федор Артурович, мы с коллегой внимательно изучили вашу медицинскую карту и теперь можем сделать определенные выводы. Ваше физическое состояние не внушает никаких опасений. Невзирая на ваши ранения и травмы и уже не юношеский возраст, у вас могучий организм, говоря техническим языком, – у него колоссальный запас прочности. Конечно, пройти курс лечения необходимо, в особенности подправить раненую ногу, но через две-три недели вы сможете скакать верхом или отплясывать мазурку и при этом даже дать фору некоторым молодым корнетам. Но нервы крайне истощены, и для принятия мер нам нужно, прежде всего, разобраться с вашими переживаниями и голосами в голове. А посему я предлагаю действовать по-военному – не бежать от своего страха, а встретиться с ним лицом к лицу. Мы проведем с вами сеанс гипноза. Поверьте мне, что этот метод основан на многолетней практике и не только совершенно безвреден, но и напротив даже полезен. Во время сеанса вы испытаете ощущения, подобные тем, которые предшествуют обычному сну. И самое главное, по окончании сеанса вы будете помнить всё – до мельчайших подробностей. Кроме того, мне будет ассистировать Михаил Николаевич, а медицинскому обеспечению нашего института может позавидовать даже Императорская Академия. И главное – не удивляйтесь ничему из того, что вы, возможно, услышите во время сеанса. Ну что, согласны?

Келлер решительно кивнул и лишь спросил:

– Что я должен делать?

– Ровно ничего, Федор Артурович. Вам удобно в этом кресле? Да? Отлично… Михаил Николаевич, будьте так любезны, опустите шторы.

В комнате воцарился уютный полумрак, на столе размеренно застучал метроном. Павлов держал в руке золотую цепочку, на которой подобно маятнику раскачивалась блестящая луковица часов на уровне глаз Келлера. Речь Иван Петровича звучала тихо и монотонно:

– Вы устали, ваши веки и все тело отяжелели… Приятный покой и расслабленность… Вокруг тишина, вы ощущаете дремоту и сонливость. Вы засыпаете, засыпаете, спите… Федор Артурович, сейчас февраль, вы сидите у себя в штабе… Отвечайте, чей голос вы слышите?

И в это время из уст генерала, но совершенно с другими интонациями прозвучало:

– Я ефрейтор Александров, войсковая часть номер 17 141, вооруженные силы Российской Федерации. Больше ничего не скажу.

И тут снова заговорил Павлов, но присутствующий при этом Голубев мог поклясться, что это был совершенно незнакомый ему голос:

– Ну, здравствуй, ефрейтор. А майора Тимина, которого ты же окрестил Теслой, не забыл?

– Товарищ майор!!! Сергей Владимирович!!! Это вы?! Вытащите меня отсюда!!!

– Ага, теперь и товарищ майор, и по имени-отчеству величаешь, спасти просишь, а кто меня яйцеголовым бездрайверщиком обзывал, на шнобелевскую премию намекал?!

Михаил Николаевич при первых же словах, которые прозвучали из уст двух… Нет, фактически четырех человек, попытался вскочить со стула, но впервые в жизни ноги его не послушались. Однако инстинкт ученого оказался сильнее паники. Он вцепился, как в спасательный круг, в один из заранее подготовленных карандашей и стал лихорадочно стенографировать этот «потусторонний диалог». Тем более что услышанный только что номер воинской части был ему хорошо знаком по исповеди Гурова – Журова.

Эмоции, которые испытывал в данный момент генерал, также трудно было назвать безмятежными. Он ощущал себя человеком, который слушает со стороны диалог, и то, что ответы на вопросы, адресованные какому-то Сашке Александровну, озвучивает фактически он сам, его почему-то не пугали…