Александр Калмыков - Жаркий декабрь

Вспомнив, что девушкам завтра рано вставать, я намекнул, что нам уже пора откланяться. Потрясенным новостью Алексею с Павлом тоже не терпелось добраться до нашей карты с отмеченной линией фронта, и потому уговаривать их не пришлось.

Дома нас уже поджидал Куликов. Не дав мне даже раздеться, он сразу же затащил меня в кабинет, подергал дверь, проверяя, что она заперта, и бережно развернул на столе карту:

– Скажите, у вас когда-нибудь рассматривались похожие варианты?

– В альтернативной истории подобные замыслы встречались, но только по-другому. Вот так, – показал я. – Но вообще-то мне не верится, что подобное можно осуществить.

– Это уже не нам решать. И, пожалуйста, никому ни слова, ни намека на то, что сейчас видели.

Как только майор ушел, я бросился к карте, но путь к ней преградил Леонов, протягивающий мне какую-то бумажку:

– Вот рапорт.

– На фронт хочешь, верно? – угадал я, не глядя на тетрадный листок. – По театрам ходить совесть не позволяет, да? – Ругая Алексея, я распалился не на шутку и не мог остановиться. – Поэты-студенты на фронт рвутся, а ты отдыхаешь! А вот спроси у Наташи, как она меня от покушения спасла.

– Мне рассказывали, – насупился Алексей. – А кстати, что с ним потом стало?

– С этим полковником липовым? Отпустили, конечно. Он просто исполнитель, и думал, что делает нужное дело.

– Но при мне-то покушений пока не было. В смысле в Москве.

– Да замечательно, что пока не было! А ты случайно не в курсе, когда следующее, а? Через неделю, а может, завтра? Да и сам подумай. Если тебя отпустить, то взамен нужно будет найти и вызвать с фронта такого же опытного профессионала, как ты. Да еще и допустить к государственной тайне. Так что, забираешь рапорт?

Что-то раздраженно пробормотав под нос, Леонов все-таки смущенно забрал свое заявление.

– Ты, в общем, не беспокойся, – продолжал я его утешать. – Наша дивизия пока в резерве, но скоро она понадобится, и ее вновь отправят на фронт.

– Ладно, можешь не агитировать, – вздохнул Алексей. – Все понимаю.

– Между прочим, я тут тоже не ради вкусной еды и горячей ванны сижу, и на фронт не меньше твоего рвусь. Воевать, конечно, страшно, но я чувствую, что должен. А здесь остаюсь, потому что так надо.

Вот тут я отвел глаза, потому что немного слукавил. Все, что я говорил, было чистой правдой, но только несколько дней назад. А теперь меня сдерживал еще один фактор.

– Да еще – честно говоря, думаю предложение девушке сделать, – признался я.

– Ну и женись, в чем проблема?

– Так прежде еще надо получить разрешение в госбезопасности, а я что-то, ну как бы сказать, э-э…

Я растерянно замолчал, но Леонов тут же вошел в мое положение:

– Если тебя смущает обращаться с такой просьбой к руководству, давай я пошлю запрос. Разрешат, ну и хорошо. А если ответят нет, то по крайней мере будешь точно знать, что это запрещено.

– Будь добр, выручи, – обрадовался я. – А кстати, что у вас говорят девушкам в подобных случаях?

– Ну, что «один старший лейтенант хотел бы с вами расписаться». А она, если согласна, ответит да.

Весь вечер мы провели как на иголках, ежеминутно заходя на кухню, где висела тарелка репродуктора, и прислушиваясь, нет ли новых известий. Я пытался что-то писать, но не закрывал дверь в кабинет, чтобы вдруг не пропустить внеочередную сводку. Леонов с Авдеевым, казалось, исчертили карту уже до дыр, но все равно продолжали с ней возиться. Прислушиваясь краем уха к их разговору, я вдруг услышал странную фразу:

– А что, если засланцы…

Такое знакомое слово заставило меня тут же подскочить с выпученными глазами и поинтересоваться, о чем это они говорят.

– Ну, мы считаем, что теперь наши войска планируют овладеть городом Сланцы, – смущенно пояснил Павел, не понимавший, что со мной произошло, – и двигаться дальше на юго-восток.

– А, понятно, «за Сланцы», – растерянно протянул я и снова вернулся в свою комнату.

Так мы и прослонялись до полуночи, когда телефонный звонок заставил всех вскочить. Ординарец первым схватил трубку. Выслушав с каменным лицом, он растерянно повернулся к нам.

– Нужно выезжать. Машину с охраной уже прислали.

– Времени сколько, – недовольно пробурчал я, – уже комендантский час давно. Что случилось-то?

– Тебя вызывает товарищ Берия.

«Что еще за напасть такая, – раздраженно думал я, пока мы колесили по городу, объезжая баррикады. – Две недели здесь торчу, и никому из руководства страны в голову не приходило встретиться со мной. А тут вдруг ночью приспичило. Может, немцы прорвались, или еще какая напасть приключилась, но я-то тут при чем? История теперь пишется заново, да и фронтом занимается Шапошников, а не Берия. Что от меня понадобилось НКВД такого, что даже полковнику, ну, в смысле майору госбезопасности, не могли доверить? А, ну конечно, они поняли, что толку от меня уже мало, и решили спрятать куда подальше».