Дмитрий Зурков - Триумвират [litres]

Дырок в мишенях оказалось поменьше, из пятидесяти выстрелов находим только восемнадцать попаданий, но это приводит лейтенанта в более веселое настроение.

– Видите, Денис Анатольевич, мои матросы почти по два раза «убили» все мишени!

– Павел Алексеевич, давайте посмотрим, что покажут штурмовики. И попытайтесь взять на прицел хоть пару бойцов, – передаю лейтенанту разряженную винтовку.

Штурмовики показали то, что от них и требовалось. Передвижение перекатами в двойках и стрельбу с колена. Разумеется, за меньшее время. И дырок в мишенях наделали побольше, аж целых сорок две.

– Ну вот, время – меньше, попаданий – больше. И смогли вы взять на мушку кого-нибудь?

– Нет… Но, черт возьми! – прорывает Воронова. – Это же не по Уставу! Где этому можно было научиться?!..

– Вспомните Петра Первого: «Не держись Устава, яко слепой стенки». А насчет учёбы – простите, а вы зачем сюда приехали, а?..

Мигающие во тьме огоньки заставляют очнуться от воспоминаний. Скоро станция, значит, нужно сходить посмотреть, как там мои сторожа на платформе, всё ли в порядке. Потом, пользуясь ночной темнотой и безлюдьем, выкурить на перроне папироску на ночь, и – спать. Завтра, сударь, вас ждут великие дела…

По-весеннему тёплое солнышко прочно обосновалось на почти безоблачном небе, вкупе с легким влажным ветерком свидетельствуя о стратегической победе весны над зимними холодами. Хуже погоды для испытаний моей «бронереношки», блин, и не придумать. Выделенный участок полигона, покрытый кое-где ещё не растаявшими до конца, но представляющими сплошную слякотную массу сугробами, развезло не по-детски, а если учесть, что под ними могут таиться неприятные сюрпризы типа ям и колдобин, то это совсем грустно. Хорошо хоть, что грязь под ногами не чавкает, но машине от этого будет не намного легче. Одна, но очень слабая надежда на то, что ранним утром, после ночного заморозка кое-где еще остались островки наледи.

Принимая во внимание очень скоро предстоящие экзамены и, как следствие, мой режим ошпаренной кошки, генерал Филатов разрешил немного сдвинуть график работ в бронемастерских и выделил аж целый день на сегодняшнее шоу. И сейчас стоит рядом с немногочисленной свитой спецов на бугорке, дабы не запачкать тщательно начищенных сапог, ожидая начала праздника, в смысле, рапорта старшего унтер-офицера Буртасова о готовности к старту. Илья с механиками до позднего вечера готовил нашего монстра к утреннему триумфу, вместе с коллегами что-то там подкручивая, регулируя и общаясь на непонятном мне техническом языке, но на повышенных тонах и с применением некоторой доли ненормативной лексики…

– Что, господин штабс-капитан, волнуетесь? – генерал, глядя на меня с хитрецой, решает скоротать время.

– Так точно, ваше превосходительство. Ни для кого же не секрет, что у всех авто в инструкциях предписано съезжать с твердого дорожного покрытия только в случае крайней необходимости. А тут вот такое…

– Ничего, ничего, в этом вопросе вы не одиноки. Давеча вон Владимир Авельевич очередной «Гарфорд» с Путиловского испытывал, тот и полсотни шагов не проехал, завяз по самые ступицы. Пришлось его американским «Холтом» вытаскивать. Еле справились.

– Ваше превосходительство, мы же ещё до испытаний говорили о том, что шасси перегружено. Пулеметы-то ладно, но трехдюймовка… По моему мнению, надо ставить что-то одно. – Подошедший Мгебров разводит руками. – А тут еще водитель лужу прозевал.

– Вот поэтому, Владимир Авельевич, я и прошу вас оставить на время все дела и помочь с трехколесками. Через пару недель господа из Комиссии по броневым автомобилям и ГАУ пожалуют, надо не ударить в грязь лицом. В прямом и переносном смысле…

Мгебров вчера с обширными комментариями продемонстрировал мне очередное достижение инженерной мысли начальника Школы. Используя найденные где только можно запчасти от разбитых и испорченных легковых автомобилей, в мастерских собирали из мостов, карданов и прочего железа трехколесные «самобеглые коляски», бронированные только спереди. Бензиновые движки где-то по восемнадцать – двадцать пять «лошадок», переднее колесо на гипертрофированной мотоциклетной вилке и облегченная трехдюймовая пушка, для стрельбы из которой нужно было опустить специальный сошник. Из-за дефицита орудий трехколески пока оснащались двумя максимами и показали на испытаниях очень даже неплохие результаты…