Дмитрий Зурков - Триумвират [litres]

– По идеологической работе… Это, конечно, надо делать не срочно вчера, но и медлить нельзя. Возрождать Сокольские общества для юношества, тоже под эгидой императора, причем начинать с возраста в семь-восемь лет. Сейчас из-за войны столько детей потеряли родных, стали беспризорниками! Для них создавать интернаты, но не такие убожества, как существующие дома призрения. Каждый пацан должен ощутить, что он – не изгой, что о нем думает и заботится Сам император! Поэтому – учиться, учиться и учиться… – Дьявол, уже Ленина цитировать начал!.. – В общем, в обязательном порядке хотя бы начальное образование, практические ремесла, если душа к ним лежит. Те, у кого хорошо идут науки, – в отдельные классы с углубленным изучением предметов и последующим поступлением в гимназии, университеты, училища. И забыть напрочь про указ о кухаркиных детях – такой громадный потенциал теряем!.. В Гомельских железнодорожных мастерских, мне тесть рассказывал, работает простой столяр. С начальным образованием. Но получивший официальную привилегию на изобретение вертолета! Сколько таких уже сгинуло в безызвестности, как лесковский Левша?! Далее, на каникулах – обязательные для всех летние оздоровительные лагеря на базе воинских частей, взявших шефство над интернатами. В качестве развлечений – изучение основ военного дела и подвижные игры на свежем воздухе…

– Денис Анатольевич, вы так красиво все описываете, только вот сейчас это практически невыполнимо, – в княжеской интонации явно слышен скепсис.

– А вот тут все зависит от командира и солдат, точнее, от той атмосферы, которая царит в подразделении. У меня, кстати, в батальоне двое воспитанников, брат с сестренкой. Чувствуют себя замечательно, сыты, одеты, обуты, девочка готовится к поступлению в гимназию, парнишка уже служит ординарцем. На время боевых действий остаются с нашими нестроевыми, а так – целый батальон дядек у них.

– Где же вы их подобрали? – Брови великого князя удивленно поднимаются.

– В Минске случайно на улице встретил…

– Да рассказывайте уже полностью, Денис Анатольевич! – усмехается Келлер. – Случайно встретил, случайно отобрал у содержателей публичного дома, так же случайно разгромил воровской притон и случайно вышел на след германской шпионской сети.

– Это правда? – Высочайшее удивление не проходит. – И как вам это удалось?

– Воровские замашки против моих диверсантов не проходят по определению. Провели типовую операцию «Скрытое проникновение и захват вражеского объекта».

– Что ж за солдаты такие у вас служат?.. Я уже достаточно заинтригован. – Великий князь как-то неуверенно излагает просьбу: – Хотелось бы глянуть на ваш батальон. В гости пригласите, Денис Анатольевич?

Непонятно, откуда такая скромность. Генерал, да ещё и великий князь просит разрешения приехать в гости! Ха-ха три раза!.. Неужели думает, что мы от него что-то утаиваем?..

– Всенепременнейше, Михаил Александрович! В любое время, когда скажете! И продемонстрируем все, на что способны.

– Хорошо, благодарю за любезность… А сейчас, господа, не сочтите меня таким уж глупцом, но давайте еще раз обсудим все ваши предложения…

Опять почём за рыбу гроши? Хотя, действительно, сам тоже пока не очень представляю, как и что будет…

– …Больше всего меня заботит, кто и какими методами будет сопротивляться нашим реформам.

Оп-паньки! Уже – «нашим реформам»!.. Это радует, значит, дело сдвинулось с мертвой точки, великий князь нам поверил и даже отождествляет себя с нашей компанией. Ради такого случая можно еще раз n -дцать повторить, была бы от этого польза. А что касается сопротивления…

– Михаил Александрович, я понимаю, что шутить о венценосных особах довольно опасно, но у нас существовал такой анекдот: «Императора Петра Первого спрашивают, что такое «гласность» и «плюрализм». Он отвечает, что гласность – это когда бояре в Думе громко критикуют мои единственно правильные решения, а плюрализм – это когда они по углам шепчутся, в какие монастыри я их за это сошлю…»

В голове, убаюканной мерным перестуком рельсовых стыков, навязчиво крутится песня Цоя. Почему-то в поезде почти всегда впадаешь в какое-то отрешенное состояние, когда мозг упорно не хочет думать о чем-то конкретном и настраивается на философский лад. На носу – экзамены, к которым нужно все доучить и повторить, в конце эшелона прицеплена платформа, на которой под охраной двух пятерок едет в Ораниенбаум для демонстрации и обкатки в полигонных условиях один из наших самопальных броневиков, укрытый импровизированным брезентовым шатром, прячущим его, кунг с часовыми, и оставляющий на всеобщее обозрение только трубу печки-буржуйки. Федоров через начальника школы прислал вызов-приглашение прибыть для обсуждения дальнейшей судьбы «изобретенной» мной бронетехники, а заодно и пистолетов-пулеметов с тактикой их применения. В купе едем вчетвером: два штатных водителя (один в качестве механика), вольнопер Илья Буртасов в роли будущего командира бронеавтовзвода и я, как самая главная дежурная зад… персона, которая отвечает за всё и на которую можно повесить всех собак в случае неудачи.