Георгий Крол: Корректировщик. Блицкрига не будет! [litres]

Мы прошли по Желязной, потом по Твардой и вышли на Гжибовскую площадь. Только теперь мы поняли, что за сладковатый запах висел в воздухе. На площадь пленные немцы сносили тела. Некоторые из них при прикосновении рассыпались в прах, и бойцы, Серёгины бойцы, со страшными, будто окаменевшими лицами, пинками заставляли немцев руками собирать этот прах в мешки, чемоданы, кастрюли и ставить рядом с телами. Пыль, кирпичная крошка, пепел, гарь, пот, всё это делало людей похожими на ожившие статуи.

В надвигающейся серой июньской темноте, подсвеченной огнём пожаров, они казались особенно страшными. И только глаза были живые, горящие холодным огнём ненависти. И встретив этот взгляд, немцы старались стать меньше ростом, а потому работали, не поднимая головы. Некоторые плакали, были такие, кто тихо поскуливал, как побитая собака. Видимо, даже у них не умещалось в голове произошедшее. Трупы эсэсманов, насколько я видел, стаскивали куда-то за дома. Серёга, такой же мрачный, как и его люди, пояснил, что там, в стороне, есть огромная воронка. Туда и сбрасывают.

Чуть в стороне лежали несколько тел, накрытых плащ-палатками. Одно из них выглядело как-то странно. Я подошёл и, приподняв, заглянул под край. И сразу опустил обратно. Вообще-то, я знал в лицо и по именам почти весь свой полк, но кто лежит здесь, понять было нельзя. Серёга уже был возле своих командиров. Когда мы подошли, все склонили головы в приветствии. Ни у кого на площади не было головных уборов, так что отдать честь по-уставному было нельзя. Я кивнул на обгоревшее тело:

– Кто?

– Мишин.

Серёга крутанул желваками, а я вспомнил светловолосого лейтенанта, его подчиненного. Мишу в кубе. Потому как Мишин Михаил Михайлович. Всегда чуть улыбающегося. Любимца всех девушек в городе и области. Причём он вообще ничего для этого не предпринимал. Вот уж действительно, чем больше женщину мы меньше… И вот.

– Как?

– Одна сволочь несколько десятков женщин и детей согнал в угол и уже огнемёт поднял, падла. Вот Мишка под струю и прыгнул, между ним и людьми. А потом, уже горящий, задушил голыми руками. Потушить не смогли. Но он до последней секунды молчал, только зубами скрипел. Сначала.

Голубев сам заскрипел зубами так, что слышно было на всю площадь.

К нам стали подходить люди с жёлтыми звёздами на одежде, гладили по рукавам, по лицам. «Дзенькую бардзо», «А шайнем данк» и «Тода раба» повторялось несчётное множество раз. Потом я заметил, что вместе с немцами носят тела люди с такими же жёлтыми звёздами на рукавах. Мне объяснили, что это полиция юденрата и спекулянты, которые наживались на людской беде даже здесь. Полк уже втянулся на площадь, бойцы Голубева заняли свои места в строю. Только бойцы отделения, оставшиеся охранять БМД, и немногие имеющиеся на ходу грузовики не были в строю со всеми. Вперёд вышел комиссар Оболенский:

– Товарищи бойцы, ребята мои хорошие. Посмотрите вокруг и запомните. Хорошенько запомните то, что вы видите. И никогда не забывайте. Нигде и никогда, пока мы живы, такое не должно повториться. Клянёмся!

Полк выдохнул одним голосом:

– Клянёмся!

На этом выступление комиссара закончилось. Он не любил долго говорить. Коротко и чётко, но пробирали его слова до глубины души. Полк простоял минуту в молчании, отдавая дань памяти боевым друзьям и невинным жертвам, и двинулся в путь.

Шли медленно. На запад шло пополнение, горючее, боеприпасы, и мы, идущие на восток, часто ждали возможности пройти. Только утром 28 июня мы вышли к мосту через Буг ввиду Брестской крепости. Ей-таки досталось в самые первые минуты войны. Немецкая артиллерия обрушила на неё тонны снарядов, пока их не подавили наши тяжёлые гаубицы и штурмовики. Здесь нас встретил командующий Западным фронтом генерал армии Павлов. Поздравил с успешным выполнением задания, принял наградные листы на бойцов и командиров полка.

Пока мы беседовали, комиссар достал газеты за всё время рейда, и, обедая, мы глотали не только горячий борщ, но и новости:

– Советское правительство (читай Сталин) предложило финнам, которые не сделали ни одного выстрела в нашу сторону, договор о мире и сотрудничестве при условии выхода из Оси. И финны, решив, что от добра добра не ищут, быстренько разоружили немецкие части. И теперь у нас с финнами дружба навек.

– Правофланговая 13-я армия Западного фронта совместно с 8, 11 и 27-й армиями Ленинградского фронта при поддержке 1-го, 3-го и 10-го мехкорпусов успешно разносят группу армий «Север» в составе 16-й и 18-й армий и 4-й танковой группы генерал-полковника Гёпнера. И сейчас эти части и соединения медленно, но верно отступают к границам Германии. А мы входим в страны Балтии.