Алексей Вязовский - Триумф Красной Звезды [CИ]

— Был… один… Страшный очень — я дергаю головой — Снилось, что я работаю в секретной лаборатории. Занимаюсь спорами сибирской язвы.

Романов побледнел.

— Я рано утром прихожу на работу, с похмелья. Голова трещит, во рту — пустыня Гоби. Приступаю к работе, но забываю повернуть тумблер защитной системы. В результате повышается давление на «рубашку» вентиляционной системы, лопается фильтр и споры сибирской язвы разлетаются по территории военной базы, а затем с ветром… накрывает город. Я так думаю Свердловск.

Генсек с размаху бьет рукой по ботинку Сталина.

— Опять ты мне притащил ужас какой-то!! — Романов гневается и его можно понять — Нет, чтобы хотя бы раз, вот хотя бы раз что-то хорошее, доброе… нет же… Почему сразу не позвонил? Тебе же в студии поставили вертушку! И как ты можешь знать, что это был Свердловск??

— Я даже знаю, как меня зовут. Я расписывался в журнале учета. Николай Чернышев. Лаборатория военного городка Свердловск-19. А не позвонил, потому как только сегодня вышел из больницы. Пока все это проявилось, пока я отчетливо увидел имя…

— Когда все случится? — мрачно спрашивает Генеральный, рассматривая руку, на которой скорее всего будет синяк

— Совсем скоро, в журнале стояла дата 30-е марта. Пятница.

— Нет, с тобой надо что-то делать — Романов пристально смотрит на меня — А если ты «проспишь» какое-нибудь ЧП? Погибнут люди?

— Григорий Васильевич! — тут уже бледнею я — Я же не контролирую это!

— Эх, заглянуть бы тебе в голову, посмотреть, как все это работает

— Такая польза народному хозяйству будет — подхватываю я

Романов смеется, я чувствую, как в очередной раз прошел по краю.

18 марта 1979 года, 11.30

Москва, Ясенево, штаб-квартира Первого Главного Управления КГБ СССР

— Именем Союза Советских Социалистических Республик

Стоящий спиной к видеокамере офицер сделал эффектную паузу, посмотрел направо. Там привязанный к медицинским носилкам полный мужчина в костюме и галстуке начал дергаться, жевать вставленный кляп. На лбу с высокими залысинами выступили капли пота. В помещении и правда было жарко. Носилки стояли на направляющих желобах, которые вели в… топку крематория. Заслонки уже были приветливо открыты, внутри топки полыхал яркий огонь.

— Гражданин Калугин Олег Данилович, 1934-го года рождения — офицер продолжил зачитывать приговор. Два кочегара пошуровали в топке длинными железными шестами. Калугин пронзительно замычал.

— Лишается звания генерал-майора КГБ, всех орденов и медалей, и приговаривается к исполнению высшей меры социальной защиты.

Калугин мычит, пытается перевернуть носилки. На шее вздуваются вены, по лицу градом течет пот.

— Приговор вступает в силу немедленно. Начать казнь!

По сигналу офицера, кочегары начали задвигать носилки в топку. Камера берет крупно ноги, входящие в жерло крематория. Сначала вспыхивают лаковые ботинки, потом штаны. Слышится даже не мычание, а страшный вой. Дальше загорается пиджак и рубашка. Кочегары медленно заталкивают носилки в топку железными шестами. Пылает уже половина тела.

Председатель КГБ генерал Цвигун не выдерживает и щелкает пультом телевизора. Запись останавливается.

— Имант Янович, ну это ни в какие ворота! Азиатчина какая-то — Цвигун вытирает пот со лба платком, ослабляет узел галстука

Глава ПГУ зажигает в кабинете свет, присаживается рядом с начальником на небольшой диван, перед которым стоит телевизор с видеомагнитофоном.

— Та-ак я полжизни прослужил в Азии — усмехается Веверс — Знаете какие нравы в Северной Корее?

— Догадываюсь — хмурится Цвигун — А как удалось все это организовать?

Генерал тыкает пультом в сторону телевизора.

— Нашли по картотеки Мосфильма актера максимально похожего на Калугина, загримировали. На день заняли крематорий Ваганьковского кладбища. Разумеется, взял все самые страшные подписки у всех участвующих. Актера уже отправили на Кубу, поднимать театральное дело у кубинских товарищей. Поживет там несколько лет. Остальные — офицеры Комитета, отдел по южной Азии, мои бывшие подчиненные. Надежные люди. Самое тяжелое с гримом было. Долго подбирали водостойкий, чтобы от пота не «плыл». На камеру снимал я сам.

— Горел манекен?

— Да.

— С шестами получилось не очень правдоподобно, крематорий же на газе… И все-таки я против. Ну что за методы?

— Сёмен Кузьмич, история Калугина и так широко разошлась по Комитету. Пленку мы будем показывать только молодежи, на последнем курсе «Лесной школы». Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Отсеиваем из Краснознаменного института КГБ морально слабых и предупреждаем остальных, что бывает с предателями.