Владимир Бабкин - Государь Революции [СИ]

Что ж, посмотрим, как будут развиваться события. Не исключено, что моя милость перетянет Брусилова в мой лагерь, ведь он человек болезненно честолюбивый и буквально мечтал о почете и признании его военного гения. Ну, а если наш новоиспеченный генерал Империи уж слишком начнет играть в игры, недозволенные мной, то, что ж, еще много всяких террористов бродит по России, так что исключать новый трагический эпизод совершенно невозможно.

Был у меня еще один человек, который вызывал бешеную зависть и ярую ненависть не только всего Двора, но и всего высшего света. И был таким человеком мой Министр информации господин Суворин. Вернее, это я его так именовал для себя, ведь формально он был лишь Управляющим Министерства информации. Все дело в том, что в отличие от большинства чиновников и прочих государственных людей, господин Суворин ни одного дня не провел на госслужбе и был призван мной сначала на пост директора РОСТА, а затем уже и в Министерство информации. И назначая Суворина директором РОСТА я сразу присвоил ему гражданский чин действительного статского советника, что равнялось четвертому классу в Табели о рангах и соответствовало армейскому генерал-майору. Такой головокружительный взлет карьеры не мог не взволновать великосветско-чиновничью тусовку, а уж когда Суворин стал Управляющим Министерства, да еще и оказался у меня в явном фаворе... Ведь совершенно ясно, что если новый фаворит не оступится (или если ему не подставить ногу), то буквально через год он вполне может стать уже тайным советником и полноценным министром, а это, извините, совсем другой расклад и влияние.

Насколько мне было известно в этой тусовке у него было три прозвища: "Бориска", "Фаворит" и банальное "Выскочка", и сравнивали его с головокружительно взлетевшим Алексашкой Меньшиковым, взлетевшем из грязи в светлейшие князи. И многие ждали, что Суворин закончит так же, как и в свое время Меньшиков, то есть в нищете, в опале и в Сибири. Но, как бы то ни было, если основная братия его люто ненавидела, то другая, пусть малая, но уже весомая часть тусовки, из числа молодых и еще не нашедших себе серьезного лидера, стала спешно ориентироваться на новую восходящую звезду в державной политике. Таким образом вокруг меня явно формировалась еще одна группа влияния и я, во всяком случае пока, неофициально стимулировал развитие и укрепление позиций этой группы.

* * *

- Ты желал меня видеть?

Я поднял голову. Для Николая на время поездки в поезде действовал режим "без доклада", посему я не удивился его появлению в дверях моего кабинета. Тем более что я действительно посылал одного из моих новых адъютантов с приглашением. Отпустив кивком полковника Абакановича, маячившего за спиной бывшего Царя, я указал на кресло.

- Присаживайся, брат. Мы что-то в последнее время видимся лишь на официальных мероприятиях, да еще во время обеда. Что происходит?

Тот, усевшись, помолчал несколько мгновений, а затем нехотя ответил:

- Прости, но... Мне тяжело здесь находиться.

Смотрел он при этом куда-то на проносящиеся за окном унылые пейзажи ранней весны в Тверской губернии.

- Понимаю. Еще недавно из этого окна ты на мир глядел в ином качестве.

Николай резко разворачивается и гневно смотрит на меня:

- Понимаешь?! Да, что ты понимаешь! Какое "иное качество"? Да я до сих пор не могу себе простить своего малодушия! Если бы я знал к чему приведет твое царствование, я бы никогда не передал тебе корону!!! Двадцать три года каждодневных трудов погублены за какой-то месяц!

О_о, наконец-то братца Колю прорвало. А я все ждал, когда же это случится.

- Продолжай.

- Продолжать? Изволь! Что ты творишь?! Неужели ты не видишь, что ты ведешь Россию к погибели?! Все, за что ты берешься, рушится! Сколько людей погибло! И все из-за идиотских бредней, которых ты нахватался в великосветских салонах! Что ты затеял с землей? Что за идиотское Служение и всякая чушь про Освобождение? Как ты мог так поступить в отношениях с союзниками? Какие "Сто дней"? Сколько солдат положили, столько сил потратили! Как можно быть таким романтическим недотепой, Миша?!

И тут меня прорвало.

- Ты говоришь, двадцать три года? Вот и мне самому интересно услышать от тебя, как ты умудрился потерять власть после двадцати трех лет правления? Ты обвиняешь меня в том, что я разрушаю "все"? Что - "все"? Как можно разрушить то, чего нет? Что я от тебя унаследовал вместе с короной? Мятеж в армии, бунты в столицах, учрежденная тобой Дума возглавила смуту, а правительство твое вовсе разбежалось! Сотни тысяч твоих бывших подданных бродили по улицам с песнями и лозунгами "Долой самодержавие!" К моменту твоего отречения ты уже не имел ни власти, ни воли за эту власть бороться! Прежде чем обвинять меня во всем, задумайся и о своей роли в этом деле! Да ты просто постыдным образом дезертировал с места службы, а теперь ищешь на кого бы свалить ответственность за свои промахи! Я наделал кучу ошибок, это верно. Но и ты не херувим! И нечего на меня вешать всех собак!