Алексей Гришин - Путь офицера [СИ]

Звон колокола на башенке здания ректората… Как это привычно и как же это надоело. На улице темно и холодно, постель такая теплая и уютная, но надо вставать. Тем более сегодня. Два дня прошло с той злополучной дуэли и две ночи Лилиан не могла спать. Душила… злость? ненависть? отчаяние? Или все сразу и что-то еще, чему и названия не подобрать?

И как он посмел?! Тупой вояка, захолустный барончик, грязь под ногами, ее, герцогиню, в лицо! Да за такое виселица — великая милость! Жаль — нельзя. Она тогда действительно увлеклась, на суде могут уже ей предъявить покушение на убийство, пусть и на дуэли, но ведь учебной. Не докажут ничего, конечно, но тень на семью будет брошена. А род де ла Гер должен быть безгрешен, что бы ни случилось. Такова плата за титул, иначе нельзя.

Но почему?! Все было так здорово, она побеждала, Господи, как же это было здорово — чувствовать власть, свободу творить любые заклятья, осознавать свою неуязвимость! Держать в руках саму жизнь противника!

А этот, с позволения сказать, однокашник, серость помойная, ведь идеальная кандидатура — слаб, ну относительно нее, конечно, и нет за ним никого. Подумаешь, досталось бы ему, и что? В конце концов, секунданты молчали, ее никто не смел остановить!

Ведь все так удачно складывалось. Пройти мимо, споткнуться о ногу, якобы специально подставленную, упасть, как научили ее новые знакомые — с грохотом, но совершенно не больно. После этого обвинить несчастного шевалье в том, чего тот и в мыслях не держал, и, разумеется, с сожалением, вроде как она сама и не хотела, но честь рода требует… да, именно с сожалением вызвать на дуэль. Учебную, само собой, под контролем преподавателей, которые, конечно, не допустят ничего страшного, а как же. Как будто они отличат легкий укол от полновесного смертельного удара. Конечно, есть и такие, только в тот момент их рядом не оказалось.

Да и зачем — герцогиня де ля Гер девушка приличная, тихая, в драки не лезет. В Марле во всяком случае. А уж там, ну не рассчитала удар, бывает, нас, поди, не в клерки готовят — в боевые маги, однако.

И все бы получилось!

Если бы не этот де Безье… Пока еще де. Но ничего, пусть суда не было, Лилиан сама вынесла приговор. Окончательный.

Интересно, сколько он теперь проживет? Пока рекорд — девять дней, вот пусть и помучается перед смертью, пусть каждую секунду страдает, а потом сам, своими ручками…

Все-таки здорово она тогда папе мозг завернула. Получив голубиную почту, разъяренный как раненный бык, он примчался на взмыленном коне и сразу потребовал казнить мерзавца! Прекрасно, но для казни нужен суд и суд публичный. Кто знает, что могло на нем вскрыться? Хорошо, если только азарт на дуэли, а вдруг всплывет приключение в Окситании? Только не это!

Пришлось выкручиваться, играть, с видом доброй девочки и послушной дочери умолять родителя смягчить разгневанное сердце, не доводить дело до суда. Да, это была великая интрига, величайшая в ее, пусть пока и молодой, но такой рисковой жизни! О, как она была убедительна, как правдива! Нет, не напрасны были те походы за зеркало. Пусть сюда не удалось пронести волшебные вещи из того странного мира, но знания, опыт его людей — он с ней и он работает!

И все получилось! Дворянства лишают не по приговору, достаточно королевского решения. Как уж удалось отцу убедить ректора, этого «великого», кретина от магии, ей не известно, но придумку о согласии короля на лишение дворянства он скушал и даже запивать не стал.

И вот сегодня все состоится. Сегодня она выкинет из памяти навсегда и этот удар и тот, в этом проклятом Безье. А ведь там наверняка тоже был он! Лилиан вспомнила боль, вспышку перед глазами, ужас падения и страх, жалкий, липкий страх, заставивший ее забиться в угол конюшни, зарыться в вонючее сено и дрожать в ожидании поимки. Тогда удалось уйти — сказались тяжелые тренировки и неожиданно обретенные знания. Удалось — но память осталась. Боль и страх — они живут в ней с того момента, но сегодня они уйдут. Навсегда. Приговор и ритуал для виновного, как награда свыше, выкинут их из ее сердца.

Да, все будет по ее желанию! Все запомнят, как перечить герцогине де ла Гер! И не потому, что она дочь Хранителя — она сама по себе опасна!

Но почему нет радости?

За годы, проведенные в Марле, Лилиан привыкла к одиночеству. О чем говорить с плебеями? Это они ищут ее покровительства, заискивают. Не все, конечно, но многие, а другие просто держатся в стороне. Единственная ученица, лучшая ученица, да еще и герцогиня, все нормально, правильно, на что еще можно рассчитывать?