Макс Мах - История Золушки [СИ]

Атака, вой ветра в ушах, вираж... Кира успела развернуться навстречу очередному англичанину, одновременно увидев, как вспыхивает и уходит вниз самолет Ефимова, успела заорать и нажать на гашетки, но... пулеметы молчали, - оружие заклинило - и, значит, время ее вышло точно так же, как вышло время подпоручика Ефимова. Она услышала, как раздается сухой треск выстрелов, совсем близко - откуда-то сзади. Мотор сделал несколько неровных рывков, и винт остановился. И тогда к ней пришло спокойствие.

"Почему ты улыбаешься, Кира, когда тебя ругают?" - спрашивала ее мама. Своим спокойствием она выводила из себя учителей в гимназии, - а позже и в Каче, - но ничего не могла с собой поделать. Точно так же, как оставалась холодной ее голова во время боя, Кира становилась совершенно спокойна перед лицом фактов, которые не могла изменить.

Сейчас ей не оставалось ничего, кроме как идти вниз, стараясь направить самолет к сербскому побережью. Мотор молчал, и было хорошо слышно, как за кабиной свистит встречный поток воздуха. "Ишачек" быстро терял высоту и с нарастающей скоростью устремлялся в бездну - поверхность воды приближалась слишком быстро. Берег - скалистый остров с небольшим поселением в неглубокой бухте - вырастал на глазах...

А потом была попытка сесть на волны, - к счастью, мелкие, - чудовищный кульбит в вихре брызг, и... и все кончилось. Вернее, на этом все могло закончиться, но она не потеряла сознание и, в конце концов, порядком намучившись с ремнями, выбралась из кабины и оказалась в воде. Плавала Кира неплохо, - все-таки училась в Севастополе, - но в комбинезоне и унтах сильно не разгонишься. Однако не даром говорится, что жить захочешь - не так еще извернешься. Когда Киру выловили из воды моряки с эсминца "Быстрый", она плыла к берегу в одном исподнем - красивом шелковом белье от "Мадам Розановой".

На аэродроме их уже ждали - оказывается, Сиротин озаботился и этим, телефонировав в эскадрилью загодя, - и вскоре дежурный офицер, сопровождаемый выдернутым под "такое дело" младшим чином, доставил Киру и ее средних размеров чемодан "по месту дислокации". База на озере Гаардс была старая, еще довоенная, а значит, хорошо обустроенная. Несколько в стороне от капониров и взлетно-посадочных полос, - дежурный офицер сказал, в трех километрах к югу ВПП, - под прикрытием скал и каких-то неразличимых в темноте деревьев устроился крошечный авиагородок. Рассмотреть его в свете немногочисленных ламп, к тому же выкрашенных для маскировки в синий цвет, было невозможно, но со слов подпоручика Арсеньева, поселок состоял из коттеджей офицерского состава, двух казарм для младших чинов, нескольких домиков, в которых жили семейные унтер-офицеры, здания штаба, где у комэска, как выяснилось, имелся собственный кабинет, радиостанции, санчасти и небольшого ангара, в недрах которого располагались офицерская столовая - она же клуб с буфетом, открывавшимся сразу после ужина, - "комната отдыха" с биллиардным столом, радиоприемником и книжным шкафом, и лавка военторга, работающая через два дня на третий и предлагавшая местным обитателям "широкий выбор товаров" от зубных щеток, до консервированных огурцов.

В свою очередь, офицерские кирпичные коттеджи были разделены на четыре комнаты каждый. Такую вот "четвертушку" Кира и получила в свое распоряжение. Небольшая комната. Кровать, шкаф, стол, стул и две табуретки. На окне плотные шторы, - светомаскировка - на полу тряпичный коврик, рядом с дверью раковина и полка для туалетных принадлежностей и все, собственно. Из непременных достоинств - электричество, водопровод и теплая стенка обшей на две смежные комнаты печи с топкой в сенях. Там же, в сенях, находились вешалка для верхней одежды и теплый сортир, опять же общий для двух проживающих по соседству офицеров.

- Душевые в конце улицы, - пояснил подпоручик, завершив "краткий обзор" доступных к употреблению удобств и услуг. - Там же у нас баня устроена на шведский манер. Называется басту... Хорошая баня. Вы, госпожа штабс-капитан, могли бы скооперироваться с подпоручиком Кленовой из санчасти и начальником радиостанции подпоручиком Левиной. Баня в наших краях - первое дело, сами понимаете!

Арсеньев явно робел, стеснялся и не знал толком, о чем говорить и как себя вести с комэском, который, на беду, оказался красивой молодой бабой. Вслух он Киру "бабой" никогда бы не назвал - интеллигентный юноша, воспитанный, наверняка, из хорошей семьи, - но про себя наверняка так и кличет. Впрочем, Кире не привыкать. Она уже десять лет в строю, а, если считать с училищем, так и все двенадцать.