Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Эх, горазд ты писать!

Спросил мужика — а тебя как звать-то?

— Михаил, — ответил купец. Во как, без явно лишних отчеств!

— Не могу тебе написать ноты, — печально сказал я.

— Про такое и не слыхивал, — ответил купчина.

— Ими мелодию пишут.

— Вот же музыка, — горячо заспорил Михаил, тряся бумагой.

— Ну, слушай, — сказал я.

Сначала текст — и медленно стал читать. А теперь — мелодия, вся сила песни и начал петь без слов. Купец не сразу, но понял.

— Но я вот помню и так.

— А если бы я писал тебе письмо?

— Ну, как-то бы спел, — неуверенно заявил Миша.

Я взял у него бумагу и наскоро записал первые три куплета другой песни. Сунул купцу — пой. Тот поразился, и что-то заблеял. А теперь я: и стал петь. На втором куплете вступила дудка, следом — остальные. Мы ушли писать с улицы в склад. Мои ребята сгрудились у двери. У Михаила округлился рот.

— Как это вы все, разом-то?

— Слаженная команда, — гордо заявил я, думая о грядущих у народа именинах, свадьбах и неведомых мне пока русских праздниках.

Ладно, пора за гитарой. Встал, начал прощаться. Купец стал звать обедать.

— Тороплюсь, — отмел я лестное предложение.

Сейчас свяжись, это до вечера. А завтра торговец струнным инструментом отчалит в другой город и ищи его свищи. Эти шутки судьбы мне известны хорошо, все-таки мне за пятьдесят. Уж не мальчик, видал виды. Мы вышли из склада.

Уйти нам не дали. Встретила возбужденная толпа. Поднялся шум: вы чего так долго, мы тут ждем… Люди хотели даровых песен и зрелищ. От меня — не дождетесь. Хватит исполнять клятву Гиппократа!

— Шумните им, — попросил я своих, — что сегодня здесь петь больше не будут.

Молодые переминались с ноги на ногу.

— Нас так не ждали ни разу. Надо петь, — заявил самый падкий до чужого успеха музыкантишка.

Посмеявшись в душе, я ответил.

— Ну что же, можете петь тут хоть до утра.

Подумал о торговце инструментами — буду искать по рынку сам и повернувшись, начал уходить. Далеко мне уйти не дали — стали хватать за руки.

— Старший, мы идем, больше горячиться не будем…

Посмотрел в их зарвавшиеся лица. Глазенки прячут. Похоже, проняло. — Охладить надо народ, — скомандовал я.

Из наших тут же вытолкнули самого горластого. Он взялся орать, как громкоговоритель.

— Новгородцы! Певец устал, сегодня песен больше не будет.

И так раза три. Вот это по-нашему, по-вокальному! Народ пороптал, пошумел и разошелся. А мы двинулись в сторону намеченной цели. Значит, о гитаре вы слыхом не слышали, но может хоть балалайку знаете? Ребята переглянулись, поговорили тихонько между собой. И не видели, и не слышали. Ну, прямо край какой-то таежный! И это святая Русь!

Я начал потихоньку злобствовать.

— А струны-то вы видели?

— Конечно, — расцвели ребятишки, радуясь выходу из тупика.

Я напрягся, как волк учуявший добычу. Интересно, на какую дудку они натянули струну?

— И на что они были натянуты? — спросил у молодых.

— На домру.

В памяти что-то шевельнулось. Слышал звон, но не знаю, где он.

— А какая она?

Описывают. Нет, это не гитара.

— А далеко видели? — может где-нибудь в Киеве?

— Да тут на торге.

— Прямо здесь?

— Да рядом. Вот она стоит, — и показывают руками.

Я внутренне аж ахнул! Стоит красота с тремя струнами, дека с колками, корпус круглый. Конечно, три не шесть, и как звучит, неведомо, но все это решаемо. Струны подтянуть, деку подогнать. Сидящий бородач лениво спросил:

— А деньги-то у тебя есть? Инструмент десять рублей стоит.

Я вздохнул, спросил парней: а поласковей продавца не найдем? Они дружно замотали головами. Да, в других городах такого нет. Торгаш встал, прошел за домрой, протянул мне.

— На ней ведь играть надо уметь.

Посмотрим, что я смогу, может налавчиваться надо долго. Бить себя в грудь и кричать, что на гитаре с десяти лет играю, может и бесполезно. Придется учиться заново. Взял инструмент в руки, прошелся по струнам. Звучит славно. Повертел колки, заиграл. Подтянул одну струну, и запел. Как мной гордились ребята! Купец просто раскрыл рот.

Домра звучала изумительно и на трех струнах. Гитара против нее выступит только элитная. Дешевка — не у дел. Тут откуда-то выскочил невзрачненький мужичонка.

— Пой дальше, — скомандовал он.

Подумал: а приказывать будешь дома, жене и детям. У меня все мысли были о покупке и цене. Пришлый заныл, что это же он просит.

— А я тебя прошу: дай сделать дело!

Он опять взялся донимать. Уже не слушая, сказал своим: уберите его. Парни спросили: как, куда. Я обозлился: лучше, если останется жив. Мои загоготали пошли на говоруна всей оравой. Как он от них убегал… Я повернулся к торгашу.