Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

Меня спросили:

— Значит, вы осмеливаетесь утверждать, что все совпадения дат, имен и географических названий случайны?

До того момента, как прозвучал вопрос, гостиная была буквально затоплена тяжелым, рвущим душу молчанием. Дрова в камине почти прогорели, отблески от рубинового мерцания углей на старинном, вручную полированном хрустале напоминали о готовых сорваться с лезвия каплях крови.

Баюкая в ладонях суженную кверху коньячную рюмку и не спеша согревая теплом ладоней напиток, впитавший соки нашей обильно политой кровью земли, я ответил:

— Запомните — это фэнтези, — здорово охрипнув, я уже был совсем не рад, что гости упросили рассказать эту историю.

Я говорил им тогда, повторю Вам, читатели, сейчас: — Иная реальность, иное пространство, иные люди.

— Но все-таки люди. Такие же, как мы, — упрямо заметил тогда один из гостей.

С ним пришлось согласиться.

— Да, — прохрипел я, — люди.

Говорить было тяжело, но не сказать было нельзя.

— В главном мы похожи. И все-таки, запомните: это не призыв, не агитация, не памфлет. Просто честная реконструкция того, что имело место быть, но случилось крайне далеко от нас. Очень далеко… Всем, кто прочтет, следует иметь в виду, что он читает фэнтези.

Село замерло от удушливой, совсем нехарактерной для ранней весны в предгорьях жары. Загребая пыль стоптанными форменными туфлями, одышливо отдуваясь, по улицам ходил участковый из местных.

Он здорово разжирел на спокойной и необременительной службе. Тяжелое, с присвистом дыхание, лицо, покрывшееся красными пятнами, суетливые, порывистые движения — все выдавало, что служивый спешит. Как ни странно, его интересовало только одно: на месте ли зарегистрированное оружие.

За день до того на доске объявлений возле клуба появилось распоряжение районной администрации: все имеющееся оружие — сдать! Чтобы требование дошло до всех — продублировали через громкоговорители, установленные на полноприводном микроавтобусе, на котором не спеша, методично, от дома к дому, перемещались милицейские чины, сопровождаемые парой непонятных, заросших щетиной до глаз субъектов в камуфляже. На рукавах у абреков болтались красные повязки с облупившиеся надписью белой нитрокраской: дружинник. Вероятно, ничего более подходящего в клубе не нашлось.

Четверка приезжих сноровисто собирала охотничье оружие, оставляя хозяевам заранее заготовленные казенные бланки с бледно-синей неразборчивой печатью. Там, черным по белому, было написано, что изъятое оружие будет возвращено владельцам в месячный срок или даже раньше. А за утерянное — выплачена достойная компенсация.

В пахнущем потом и соляркой салоне микроавтобуса понемногу набиралась внушающая уважение куча оружия и коробок с патронами. Народ в предгорьях хоть и законопослушный, но основательный, да и охота в тех краях неплоха. Потому, из некоторых домов выносили по три-четыре ствола. Среди них были нередки охотничьи карабины, мало чем отличающиеся от боевых винтовок.

Поворачивая в очередной проулок, заросший до глаз бородой мужчина встретился взглядом со стоящим у калитки парнем. Неприметным, в общем-то парнем, среднего роста с совершенно обычным лицом. Однако, внутри гордого сына гор что-то екнуло, и в сердце поселилось холодное предчувствие беды.

Нохчи — известный всем позор Северного Кавказа. Благородные горские обычаи и полные достоинства адаты — это не о них. Подлый, вынужден признать, народец. Издревле, изначально подлый. Потомственные активные пособники фашистов, сволочи и мерзавцы, ненавидящие всех, кто не из их тейпа.