Эдуард Нэллин - Эдатрон. Лесной край. Том 1

- Я знаю, что такое мечи. – сухо ответил Витольд Андреевич. Ну вот не нравилось ему такое снисходительное и где-то даже высокомерное выражение лица незнакомца. Отвык он от такого по отношению к себе. – Другого ничего нет?

- Есть, но там вам понравится еще меньше. Соглашайтесь. Там вы будете живы и у вас даже будет настоящее тело.

Почему-то Витольд Андреевич сразу ему поверил. Наверно потому что незнакомец говорил с этакой ленцой, выказывая к судьбе бизнесмена только легкий интерес, если не полное равнодушие. Не может живое существо говорить о том, что не существует или делать пакости с таким безразличным выражением лица.

- Я согласен на средневековый мир, но у меня, если можно, один вопрос? – бизнесмен постарался быть вежливым. Ведь кто его знает этого психа, может он в правду способен на большее, чем тонко издеваться над умершим человеком. – Хотелось бы поточнее узнать про этот мир. Магический он или нет, есть ли там эльфы, гномы, орки, какая там религия…

- Ба, ба, ба… Как много пустых и ненужных слов. И откуда только вы взяли все это?

- Ну я прочитал пару книжек, - смутился Витольд Андреевич.

- Понятно, поверьте, ваш фольклор никакого отношения к действительности не имеет и половину того, что вы сказали, я просто не понял.

- Ну хорошо, надеюсь там живут люди. И могу я хоть какие-нибудь плюшки получить? Все-таки новый мир, новая жизнь… - Витольд Андреевич не был бы тем, кем являлся перед смертью, если бы не постарался выторговать себе хоть какую-нибудь выгоду

- Что такое «плюшки»?

- Ну… - окончательно засмущался бизнесмен, - умения какие-нибудь, знания, силу непомерную, власть, молодость в конце концов.

- Я понял, что такое «плюшки», - кивнул головой незнакомец и призадумался. - Могу сказать насчет религии, что там везде почитают Единого, он же - Всевышний, он же - Отец всего сущего. Насчет всего остального… Будет вам молодость. И все, все на этом. Мне уже некогда…

- Ну хоть оружие какое-нибудь! А то не успею там очутиться, как тут же и грохнут. И молодостью не успею насладиться.

- Ну нельзя быть таким надоедливым. – с досадой поморщился этот непонятный то ли волшебник, то ли еще кто-то. – Будет вам и оружие. А теперь прощайте. Вы и так заняли у меня много времени. Может я как-нибудь и загляну к вам. Чем-то вы меня заинтересовали.

Витольд Андреевич открыл рот, чтобы выпросить еще хоть что-то, но этот редиска, этот нехороший человек сделал непонятный жест рукой и несостоявшийся аналог «Летучего голландца» почувствовал, что он опять куда-то летит, и явно не по своей воле, потому, что как он не кричал себе «стоять!», «лежать!» и даже «прыжок!», он неумолимо двигался в направлении какой-то неизвестной, заданной этим недоделанным «факиром» цели. А тут еще голова закружилась, забирая последние остатки силы и воли, и он, теперь уже бывший владелец пароходов, газет и прочего движимого и недвижимого имущества, почувствовал, как стремительно у него улетает сознание.

Глава 1

В лесу было утро. Солнце уже взошло и вовсю заливало своими лучами небольшую полянку. В кустах и деревьях вокруг щебетали какие-то лесные птахи. Один шаловливый луч наткнулся на вихрастую голову человеческого ребенка и с интересом прошелся по густой спутанной и торчащей в разные стороны черноволосой шевелюре. Затем спустился до длинных пушистых ресниц, заставив их задрожать, а потом оказался на тонком прямом носу, отчего нос сморщился, погримасничал и наконец разродился звонким «апчхи-и-и!». На мгновение примолкли птицы, не столько испуганные, сколько удивленные таким непривычным звуком, замолчали кузнечики и даже бабочки, казалось, обеспокоенно заметались над поляной. Мальчишеское тельце зашевелилось, приходя в себя и вдруг рывком село и ошарашенно огляделось вокруг.

Лес. Явно не джунгли Амазонки и не сибирский ельник-кедровник. На Белорусскую пущу похоже, такие же временами и местами непроходимые дебри, но лианы лимонника и дикого виноградника ясно давали понять, что это не она. Не лес, а винегрет какой-то. Похоже больше всего на Дальневосточную тайгу, место, где он провел добрую половину золотого детства. Вон и черемуха стоит на краю поляны, вся в белом уборе. Значит – май месяц. А это что за дерево? Таких он не знал и не помнил. Не всплывали в памяти ни кора с продольными извилинами, ни широко палые листья, ни ствол, обхватов пять шириной. Чем-то похоже на касторку, но толщина… Он поднял руку, чтобы протереть глаза и замер, глядя на ладонь и тотчас забыв про необычное дерево. Рука была не его! Еще не поняв, что произошло, он, не веря тому, что видит, перевел глаза на ноги - ноги были не его!! Руки нервно ощупали костлявые плечи и грудь: вообще все тело было чужое!!! И это тело было детским, ребенка лет десяти. Из горла само вырвалось: