Юрий Волков - Душегуб [СИ]

Уже по темну, Денис подошёл к лежащему у стены дома отцу. Потряс его за плечо.

— Вставай, батя, ужинать пора.

Тот вскочил.

— А!.. Что!.. Где!

— В Караганде! Клоун, блин. Встал быстро, пошёл умылся и за стол.

Петр поднялся и, пошатываясь, побрёл к висящему под навесом рукомойнику.

Утром, наскоро перекусив той же толокняной кашей, он отправился в усадьбу.

Минут двадцать топтался в прихожей, пока Варвара Ильинична не изволили выйти.

— Ты уже тут? Здравствуй, Ваня. Пойдём.

Она провела его в кабинет. Скромная обстановка, довольно старая мебель. Несколько стульев, диван. Двухтумбовый письменный стол, с чернильным прибором, медным подсвечником и, как ни странно, с примитивным микроскопом.

Варвара уловила его удивлённый взгляд.

— Павлуша увлекался рассматриванием всяких букашек через эту трубу. Ты знаешь, что это такое.

— Ну, да. Это микроскоп.

— Ты, Ваня, странный человек. Странный и удивительный. Ты много знаешь того, что тебе знать не положено… Ладно. Вот смотри.

И хозяйка извлекла из книжного шкафа несколько книг, похожих на хозжурналы. Собственно, это они и были.

— Посмотри, Ваня, вот эти записи и скажи, что ты о них думаешь.

Денис минут пять читал корявые строки, Варвара присела на стул с другой стороны стола и терпеливо ждала.

Наконец Денис спросил.

— Варвара Ильинична, как вы себя чувствуете?

Та удивилась.

— Я хорошо себя чувствую. А в чём дело?

— Вы едите слишком много сладкого. Выходит по половине фунта в день сахара, по третьей части фунта мёду и по полтора фунта изюма. Если бы это было действительно так, то сейчас вы бы лежали в диабетической коме. Так что…

— В чём бы я лежала?

— «Диабет» — это такая болезнь от избытка или недостатка сахара в крови. А «кома» — это состояние организма между жизнью и смертью. Диабетическая кома…

Варвара перебила.

— Я поняла, что ты хотел сказать.

Подумала немного, потом крикнула.

— Глаша! Глафира, зайди в кабинет!

Вошла, чуть ли не строевым шагом, крепкая женщина.

— Звали, матушка?

— Да… Вот скажи мне, Глаша, как это я съедаю по трети фунта мёда в день? Если я кладу иногда ложечку в чай для вкуса…

Глаша удивлённо молчала.

Варвара продолжила.

— Посмотри, пожалуйста. Вот это записи прошлого года. Это ты писала?

— Ну, да. Я.

— Мне всё недосуг заглянуть в твои книги, а вот Ваня посмотрел. Я его попросила. Так всё же, скажи мне, куда исчезает в таких мерах сахар, мёд и изюм?

Ключница бухнулась на колени.

— Простите, матушка! Бес попутал! Бес попутал!

«Матушка» спокойно и даже с некоторой иронией попросила:

— Встань, Глаша. Я не сержусь. Я давно замечала за тобой некоторую нечестность… Но скажи мне, будь добра, ты это всё ребятишкам скормила?

У Глафиры глаза намокли.

— Да, Варвара Ильинична.

Барыня помолчала, подумала.

— Ладно. Иди, работай. Я насчёт тебя подумаю.

— Варвара Ильинична! Больше никогда… Поверьте… Как на духу…

— Иди, иди, Глаша.

— Вы её уволите? — спросил Денис.

Гагарина усмехнулась.

— Как ты интересно сказал. «Уволите»… Если бы всё было так просто. Грамотных людей у меня нет. А Глаша — она старосты дочка, её грамоте научили… Теперь вот ты.

Она встала. Прошлась по кабинету.

— Думаю, дальше и смотреть не стоит. Тут все воруют. Я на это смотрю сквозь пальцы…

Остановилась перед Иваном.

— А что я могу сделать? Ума не приложу. И Глаша ворует, и Франц ворует…

— Какой Франц?

— Как «какой»?! Ах, да! Ты же память потерял. Франц — это мой управляющий.

Гагарина села на стул, опёрлась головой на кулачок.

— Был бы Сергей Павлович жив, он бы мигом порядок навёл. А я… Тяжело мне, Ваня. Очень тяжело.

— Сергей Павлович — ваш муж?

— Да, Ванечка, да. Он погиб в августе двенадцатого. Я руки на себя наложить хотела… Но не смогла. Духу не хватило. Это же грех какой…

— Вы так с тех пор и одна?

— Да… Приезжают… Зовут замуж… Только никто из этих женихов не сравнится с моим Серёжей. Всё хлыщи какие-то. Я их… Я их всех насквозь вижу. Им моё имение нужно, а не я.

Денис развёл руками.

— Варвара Ильинична, возможно, вы заблуждаетесь. Возможно, кто-то из претендентов вас искренне любит. Ведь вы очень красивая дама. Очень.

Гагарина засмущалась.

— Ох, Ваня. Многие так говорят. Вот приехал вдовый сосед, Григорий Семёнович Ливанов. И туда же — вы, говорит, красавица… вы ангел. Но всё, как-то, неискренне. И глупо, как-то… Они все… Все, Ваня, почему-то думают, что я дура и поверю во всякое. Вот ты сказал честно, от всего сердца.