Глеб Исаев - Двойник

Ловко развернул довольно габаритную фигуру и выволок в коридор.

— А это что такое?.. — раздался возмущенный голос от стойки, за которой сидела дежурная сестра. — Пролез все-таки… Ну, я тебе.

Репортер, который, похоже, испугался сестры куда больше, чем Андрея, дернулся и торопливо скользнул в сторону неприметной двери. Мгновение, и он уже исчез за ней.

— Вы уж извините… — растерянно пробормотала сестра. — Я этого… три раза отсюда выгоняла, так он, видно, с черного хода пролезть умудрился. Вы уж простите.

— Да ладно… — махнул ладонью Андрей. — Бог с ним.

Он глянул на стоящую перед ним девушку: — А вас как звать? Неудобно, ведь, без имени. Сестра да сестра… даже утку не попросить.

— Утку?.. — девушка хлопнула длинными ресницами. — А у нас…

Тут до нее дошло, что пациент шутит: — Меня Марией зовут. А вы Андрей Питерский, я знаю. Я на ваш концерт ходила.

— Да? Ну и как? — поинтересовался Андрей. — Понравилось?

Мария открыла рот, очевидно, для того, чтобы произнести комплимент, но вдруг залилась краской. — Не очень… — выдохнула она правду и торопливо добавила: — Мне ваши последние песни понравились. Особенно — про облака. Ее ведь Егоров написал?

Андрей развел руками:- Ну, вам виднее. Я же не помню ничего. Просто, вот, вышло.

— А вы не споете?.. — девчонка вновь хлопнула длинными ресницами. Несмотря на молодость, она явно знала о своей привлекательности и уже умела ей пользоваться.

— Да ну… — смущенно почесал в затылке Андрей. — Гитары нет, и вообще.

— А у нас есть. — тряхнула русой челкой Мария. — Мы в дежурке храним. Иногда, на праздник кто-нибудь играет.

— Хорошо, — не стал ломаться Андрей. — Только, чур, тапками не кидать, ежели что не так.

— Тогда я с девчонками из судебного после ужина к вам приду?

— Ну, если с девчонками, тогда конечно, — Андрей вдруг почувствовал себя совершенно здоровым. Он еще раз улыбнулся симпатичной сестричке и вернулся обратно в палату.

Незапланированные визиты, на которые Андрей посетовал продюсеру, уже на следующий день получили весьма неожиданное продолжение.

У дверей его палаты возник хмурый субъект в неприметном сером костюмчике.

Гражданин, куда больше похожий на борца тяжеловеса, внешне безучастно сидел на специально принесенном ему стуле, который лишь изредка поскрипывал под его довольно приличным весом. Однако визиты прекратились. Прекратились совсем. Мало того, по вине безмолвного соглядатая едва не сорвалось обещание, данное Андреем симпатичной сестре милосердия.

Попытка завести беседу с охранником не задалась. Сторож с трудом, словно выполняя тяжелую обязанность, назвал свое имя и категорически пресек малейшую попытку Андрея установить более дружественные отношения. Казалось, он более занят тем, как бы ловчее отправить собеседника в глубокий нокаут.

В общем, от появления телохранителя польза оказалась только в одном — гостей к Андрею больше не пускали. Этот факт Андрея, несомненно, обрадовал, и в то же время… каким-то шестым чувством он ощущал исходящую от Сергея, как звали охранника, некую, пусть и неявную, угрозу. И что уж греха таить, иной раз у Андрея даже появлялось подозрение в двойственности функций приставленного к нему телохранителя.

Настойчивое "восстановление" памяти с помощью интернета принесло свои плоды.

Как сумел выяснить Андрей из болтовни Марии, врачиха, под наблюдением которой оказался знаменитый пациент, писала кандидатскую диссертацию именно по дорогой ее сердцу "автобиографической амнезии", и явный прогресс в лечении она всецело приписывала своей методе.

Что до самой сестрички, то, после организованного ею в тот же вечер небольшого концерта, на котором Андрей спел для дежурных сестер отделения с десяток песен, их знакомство как-то само собой переместилось в куда более приятную для обоих область.

Поэтому, помимо всего прочего, Андрей оказался в курсе всех новостей и сплетен довольно замкнутого и своеобразного мирка психиатрического отделения.

Может быть, именно благодаря этому, месяц лечения прошел для Андрея в довольно комфортных условиях.

Но на исходе четвертой недели вынужденного заточения… а об этом Андрей узнал от погрустневшей подружки едва ли не раньше всех остальных, заведующая отделением приняла решение об окончании периода стационарного лечения.

Совпало, или в этом был некий, неведомый Андрею, смысл, но факт этот остался неизвестен его "опекунам".

Ни до господина Рогожина, ни, тем более, Кацмана, который, впрочем, вовсе не баловал пациента своими посещениями, эта новость не дошла по той причине, что оба они еще за три дня до этого убыли в некую, но, по словам Вячеслава Михайловича, совершенно необходимую, заграничную командировку.