Владимир Семибратов - Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную [СИ]

— Теперь о другом, — комбат улыбнулся. — Тебе как снайперу по тактике в паре работать положено, а к нам сегодня пополнение прибыло, так что принимай напарницу, товарищ Лаптев.

С нар в дальнем углу землянки поднялась молоденькая, лет восемнадцати, девушка, которую Истомин поначалу принял за нового санинструктора, присланную на место раненой.

— Сержант Оля Носова, — представил её комбат. — А это Василий Андреевич Лаптев. Лучший снайпер дивизии, он, как видишь, немцев не только стреляет, но ещё и живьём берёт.

Комбат усмехнулся, а Истомину было не до смеха. Нет, он, конечно, не отрицал, что действовать снайперской парой намного лучше, чем в одиночку. Это, как говорится, основа основ, но лишь тогда, когда рядом с тобой такой же, как ты, понюхавший пороху снайпер, профессионал, а здесь… Не иначе как только со снайперских курсов. Ничего не скажешь, «повезло».

Истомин пристально взглянул на девушку и тут же понял, что был неправ. На груди у Оли блестела медаль «За отвагу». Ох ты, и где же это она её заработала Уж точно не за стрельбу в тире. Да и звание выше – сержант. Ладно, разберёмся.

— Будем считать, что знакомство состоялось, — подытожил комбат. — Завтра, если позволит погода, отправитесь на первую совместную охоту. А впрочем, не мне вас учить, полагаю, что сработаетесь.

— Сработаемся, — подтвердила Оля и многозначительно посмотрела на Истомина, который прочитал в её взгляде «Будете недостойно себя вести, господин штабс-ротмистр, мало не покажется».

— Вот и отлично, — комбат снова улыбнулся. — Тогда всё, оба свободны.

— С какого времени на фронте, товарищ сержант? – поинтересовался у своей новой напарницы Истомин, аккуратно вычищая шомполом ствол винтовки.

— С октября прошлого года, кстати, можно по имени и на «ты», — Оля улыбнулась.

— Хорошо, тогда меня тоже, — Истомин улыбнулся в ответ.

— А я, Оленька, с самого начала, с июля, у старой границы первый бой принял, так что почти ветеран.

— Слушай, Вася, а Красную Звезду за что получил? – вдруг неожиданно спросила Оля.

— А что, интересно? – Истомин взглянул на неё и понял, что её аж распирает от любопытства.

— Конечно, — Оля перехватила его взгляд и тут же, перейдя почти на официальный тон, заявила. — Я же должна всё знать о боевом пути человека, вместе с которым буду воевать, — а потом неожиданно добавила: — «Пожалуйста».

— Ну, если «пожалуйста», то, конечно.

Истомин, вставив шомпол на место, повесив винтовку на стену возле лежака, начал рассказывать об их с Рублёвым приключениях.

— Знаешь, Вася, а ведь вы с Фёдором Ивановичем очень большое дело сделали, — резюмировала Оля, выслушав рассказ Истомина. — Восемь килограммов золота – это же тысячи винтовок и автоматов, сотни орудий и миномётов, десятки тысяч мин и снарядов. И всё это вы двое. Одним словом, молодцы.

— Согласен, — поддержал Олю Истомин, — но ведь и у тебя заслуги немалые. Медаль «За отвагу» – это ведь всё равно что Георгий в прошлые времена..

— Ну, не такие уж они у меня и большие, — возразила Оля. — Просто стреляю хорошо. С восьмисот метров в связку толовых шашек попасть удалось, когда провод от детонатора у сапёров перебило. Мост с танками в воду, но по сравнению с золотом, это…

— Не так мало, — заявил Истомин, — особенно если учесть, что счёт у тебя на девять больше моего, а в одиночку столько немцев набить.

— Я не одна была, мы с моей школьной подругой Лизой вместе охотились, — вздохнула Оля. — Вместе в школе учились, вместе на курсах снайперов, ОСАВИАХИМА вместе, воевали вместе.

— Да, зря я об этом разговор завёл, — подумал Истомин. — Оля, оказывается, близкого человека, напарницу потеряла, а тут…

— Нет, обошлось, — будто почувствовав мысли Истомина, успокоила его Оля. — Живая она, только ранило её очень тяжело, не то что меня, осколок в правое плечо и контузия. Лёгкое наполовину удалили, еле выжила, почти инвалид, но, как врач в госпитале сказал, всё не так плохо, как могло бы быть, когда мина рядом падает. А недавно письмо от Лизы получила, списали её по ранению, сейчас уже дома, наверное.

— Да, дома, — подумал Истомин, поняв по тону произнесённых Олей слов, что ей очень, очень хочется домой, а вот ему самому?

Странно, но он вдруг совершенно неожиданно поймал себя на мысли о том, что домой уже не хочет. Раньше – да, очень хотел вернуться, сны о прошлом снились, а теперь либо ничего нет, либо одни кошмары по ночам. Видно, очень давно на войне, всё сгорело внутри, или всё-таки нет Истомин оценивающе посмотрел на Олю. Какая хорошенькая и кого-то очень, очень напоминает из той прошлой довоенной дореволюционной жизни, но кого?