Алексей Ракитин: Уральский Монстр

Преступники возвращались к трупу, очевидно, наблюдая за процессом разложения, возможно даже совершив с мёртвым телом половой акт. Кстати, нельзя исключить и того, что отделение руки и ноги было осуществлено не во время убийства, а именно при посещении тела некоторое время спустя. Им было интересно наблюдать за трупом и экспериментировать с ним. Для преступников это был первый опыт – они ещё не знали толком, чего хотят и что рассчитывают увидеть. По-видимому, на третий день, когда посмертные изменения сделали тело непривлекательным, они решили от него избавиться, что и было проделано простейшим образом – Винничевский в компании с подельником вернул тело убитой девочки вместе с её вещами во двор дома №19 по улице Первомайской и оставил в кустах. Это объясняет, почему уголовный розыск нигде во дворе не смог отыскать следов крови и почему отец Герды не нашёл труп на следующий день после исчезновения дочери.

Убийство, сошедшее подельникам с рук, оставило их, однако, до известной степени неудовлетворенными, что и понятно: убийца-«душитель» хочет реализовать одну фантазию, а «потрошитель» – совсем иную. Поэтому впоследствии Винничевский и его товарищ действовали раздельно, хотя оба не забывали делиться рассказами о своих «подвигах». Это подстегивало фантазии обоих и лишь усиливало ощущение собственной исключительности.

Почему Винничевский, пойманный с поличным, стал признаваться в преступлениях, которых не совершал? Для чего он взял на себя убийства, совершённые его сексуальным партнёром? Вопросы эти только на первый взгляд кажутся головоломными, тот, кто внимательно прочёл книгу, согласится, что в основе поведения Винничевского после ареста лежала железная, прямо-таки несокрушимая логика. Он знал, что за убийство ребёнка – одного, двух, пятерых, десятерых, неважно! – статья 136 Уголовного кодекса РСФСР предусматривает одинаковое наказание. Поэтому, сознаваясь в нескольких убийствах, он своё положение уже не ухудшал. Но при этом дальнейший розыск детоубийцы прекращался, а значит, разоблачение Винничевского другу ничем не грозило.

Но если бы Винничевский не стал принимать на себя вину за убийства, совершённые «Потрошителем», то розыск последнего продолжался бы и мог рано или поздно закончиться его поимкой. И после этого всё могло измениться. Следователи, узнав, что вторым убийцей оказался товарищ Винничевского, расценили бы их преступления как совершённые в составе банды, а в реалиях СССР это уже означало смертную казнь. Поэтому внутри собственной логической схемы действия Владимира Винничевского во время следствия всё время оставались оправданны – он принимал на себя вину другого, дабы не получить смертную казнь за убийства в составе банды. Другими словами, юный душегуб прекрасно понимал, что убивать в одиночку в точки зрения тяжести судебного приговора безопаснее, чем в составе группы,

Однако, как мы увидели в своём месте, расчёт его не сработал. По той простой причине, что советские правоохранительные органы трактовали и применяли закон весьма вольно, как говорили в те времена, «следовали не букве закона, но духу». Правоприменительная практика того времени пестрит вопиющими примерами попрания базовых принципов права, так что удивляться особенно нечему (чего только стоит «расстрельный» указ 1935 г., допустивший применение смертной казни в отношении несовершеннолетних). Поэтому благодаря маленькой уловке уголовного розыска и прокуратуры Винничевскому инкриминировали совсем не ту статью УК, которую следовало. Хотя детоубийца не занимался бандитизмом и не действовал в составе банды, ему вменили статью 59.3, причём проделали это тайно, так что Винничевский в первые недели с момента ареста даже не догадывался о том, что проходит по «расстрельной» статье. Он спокойно давал показания, когда его упрекали в том, что он не полностью откровенен, соглашался и сообщал о новых эпизодах. Сначала сознался в 10 преступления, потом в 13, затем список вырос до 18. Он шёл навстречу следствию, имея в виду главную задачу – не выдать товарища.

И в конечном счёте он её решил. Никто из следователей не заподозрил обвиняемого в возможной нетрадиционной сексуальной ориентации, никто не искал второго убийцу, лишь мать Винничевского почувствовала, что картина случившегося намного сложнее, чем это изобразили уголовный розыск и прокуратура. Но мнение матери никого не интересовало. Убийца пойман, убийца даёт признательные показания, что ещё надо?!