Алексей Ракитин - Уральский Монстр

7) Во время допроса 24 октября 1939 г. лейтенантом Брагилевским сделана запись слов, якобы сказанных Винничевским: «Для меня не имеет значения последовательность в душении и нанесении ранений ножом. Для получения желаемого удовольствия мне важно погладить голое тело ребёнка, задушить его и порезать – это всё то, что необходимо мне для удовлетворения». Фраза эта звучит довольно странно, поскольку поведение серийного убийцы определённым образом структурировано, последовательно и по-своему логично (другое дело, что посторонний человек может этих деталей не видеть и не понимать, как не понимал их Брагилевский).

Более того, криминальные психологи применительно к действиям серийного преступника до, во время и после посягательства даже употребляют словосочетание «ритуализованное поведение», указывая тем самым на присущую каждому серийному преступнику индивидуальную схематичность, потребность производить действия в определённом порядке и никак иначе. «Ритуальность» в данном случае не имеет ничего общего с религиозным или мистическим подтекстом – это просто указание на большую субъективную значимость для преступника тех или иных действий или их последовательность. Применительно к Винничевскому «ритуализованная» последовательность действий также имела место – сначала он раздевал жертву, гладил её, возбуждаясь, затем обнажал свои гениталии, укладывал ребёнка лицом вверх и ложился сверху сам и т.д. На всех этапах нападения Винничевский контролировал свои действия и управлял собою. Приведённой фразы – «не имеет значения последовательность в душении и нанесении ранений» – в протоколе просто не должно быть. Тем не менее она там присутствует, что свидетельствует об одном из двух: либо Винничевский говорил «от балды» то, чего на самом деле не понимал, либо Брагилевский какие-то весьма крупные куски протокола писал «от фонаря», то есть не сообразуясь с истинными ответами допрашиваемого. Это очень неприятный для следствия вывод, поскольку он ставит под обоснованное сомнение качество, честность и объективность расследования.

8) Нельзя пройти мимо того обстоятельства, что следствие не продемонстрировало интереса к обуви Винничевского. Мы помним, что три пары ношеной Владимиром обуви были изъяты при обыске в его доме, но её лишь проверили на следы крови и на этом успокоились. Это очень странно, учитывая, что на теле одной из жертв, Ники Савельева, остался чёткий отпечаток подошвы убийцы. Чёткий настолько, что его удалось даже измерить. И вот у следствия есть подозреваемый, пойманный с поличным, появляется его признание в совершении убийства Савельева, подозреваемый признается в том, что он наступал на тело жертвы ногой, имеется обувь подозреваемого, изъятая при обыске и что же? Где обмеры обуви, где сопоставление отпечатков, где подтверждение тому, что Винничевский вдавливал трупик мальчика ногой в лужу? А ничего этого нет! Следствие странным образом не пожелало сопоставить размеры обуви подозреваемого с размером отпечатка подошвы на трупе и это, заметьте, в условиях полнейшего отсутствия физических улик, когда следствию важна любая зацепка. Любой разумный человек не может не задаться вопросом: как же такое может быть, что означают эти милицейские фокусы? По мнению автора, ответ на все эти вопросы может быть только один – обувь Винничевского совершенно не соответствовала размерам отпечатка подошвы на пояснице убитого, а потому свердловские правоохранители с присущей им простоватой хитростью мелких мошенников предпочли «забыть» об имевшейся в их распоряжении улике. Несложно понять, почему это было проделано – отпечаток подошвы однозначно доказывал, что Винничевский не убивал Нику Савельева и не наступал на его труп ногой.

9) Из той же серии недомолвок пресловутая «экспертиза» ножа, которым Виннический якобы причинял жертвам тяжелейшие раны. Кончик его, напомним, по версии следствия остался в черепе Герды Грибановой. Ранее об этом ножике и его осмотре написано достаточно, сейчас лишь подчеркнём ещё раз, что нож этот не был надлежащим образом измерен и сфотографирован, а по имеющемуся невнятному описанию понять, какое же именно из двух лезвий было отломано, решительно невозможно. Фактически следствие предложило прокуратуре и суду поверить на слово, что перочинный ножик Винничевского – тот самый, которым была убита Герда Грибанова. Никаких объективных доказательств этого не существовало. Это означает, что уголовный розыск в действительности так и не нашёл орудие убийства Герды Грибановой и предпочёл в этом важнейшем вопросе положиться на голословные утверждения Винничевского, заявлявшего, что именно этим ножом он и совершил означенное убийство. Нелишне напомнить и то, что Винничевский при этом путался в деталях и не мог точно сказать, какое же из двух лезвий сломалось.